Феодоровский собор, 09(?).03.2007

Расшифровка  – Сергей Азарнов

Сверка и корректура  – Л.Голубкова и О.Суровегина

(Жирным шрифтом даны уточнения в соответствии с данными словарей – прим. С.Азарнова)

Мы с вами говорили о «теории  двух источников». О происхождении Евангелий. На этом остановились, примерно. Сама эта схема, которую я вам рисовал, уже говорит о том, что для синоптических Евангелий (Иоанна мы пока оставляем в стороне ‒ это совершенно особая статья), для синоптических Евангелий основными двумя источниками послужило Евангелие от Марка (это первое из исторически дошедших до нас Евангелий) и исчезнувшее Евангелие, которое мы можем восстановить из текстов Матфея и Луки.Это так называемый источник логий-Q. Мы с вами нарисовали эту схему.

То, что Евангелие от Марка предшествует Евангелиям от Матфея и от Луки, ‒ это совершенно очевидно из рассмотрения стиля этого Евангелия в сравнении с параллельными местами из двух других Евангелий. Можно привести два каких-нибудь примера (хотя таких примеров на каждом шагу сотни можно приводить). Я не помню, приводил вам или нет… Вот, например,  ‒ из второй главы Марка. Место, которое есть и у Матфея, и у Луки. Помните: приходят с неким расслабленным. Расслабленного тащат на носилках к Иисусу Христу. А подойти даже к дому невозможно, так много народа. Даже к дверям не подойти. И тогда влезают на крышу и спускают носилки к ногам Иисуса Христа. Вот эта история. А Иисус говорит: «Прощаются тебе грехи твои…», и тот встаёт и начинает ходить. Такая история из начала второй главы Марка. Так вот, эта история одинаково рассказывается (более-менее почти дословно) у Марка, Матфея и Луки. Но вот кто из них первый? Кто с кого списал? Что за литературная зависимость? Даже на основании какого-то одного слова можно сказать, кто с кого списал.

Вот: расслабленного тащат несколько человек (четверо, наверное; тяжёлый). Кстати! Как «расслабленный» будет по-гречески? Кто-нибудь знает? Ну, вот, слово, вам известное: παραλυτικός.  Да? Паралитик! Это греческое слово у нас переводится «расслабленный». Это буквально «развязанный»: παρα- ‒ раз-,  -λυτικός ‒ -вязанный.  Правда? (На самом деле: «παρα-» — «рядом, около», иногда «от, со стороны»,  «-λυτικός» — «очищающий, слабительный»- С.Азарнов)

Так вот, у евангелиста Марка этого человека несчастного тащат на предмете… На чём обычно у нас тащат? На носилках, правда? Так вот: эти самые носилки (вам это сейчас ничего не скажет; я сейчас подойду к доске, придётся объяснять). Они тащат на предмете, который называется (пишет на доске)по-гречески… Кто умеет читать по-гречески? ‒ «κράβαττος», можно сказать «кровать», да? Что это за слово? Нам понятно по смыслу, что это какие-то носилки. Но слово это, в общем-то, филологам неизвестно. Оно единственный раз во всём греческом языке встречается только у Марка и только в этом месте. Ну, вот, один раз за всю историю. Можно догадаться, что это такое; но откуда это слово произошло, никто не знает.Это не греческое слово. Ну, предполагается, что это там какое-то македонское «κράββατος»…

И вот, читаем то же самое место у евангелиста Матфея. Всё идёт так же. Вот, несут этого расслабленного. Но этот предмет, на котором несут расслабленного, называется совсем другим словом (пишет на доске): «κλίνη» ‒«клиния». «Клиника» отсюда, «клинический», да? «Клиния» означает «кровать»; клиника ‒ там, где стоят кровати, клинические. Кроватка ‒ спать когда, скажем. «Клиния» ‒это слово нормальное, греческое нормальное слово. Литературное нормальное слово ‒ «клиния». Как вы думаете, если бы Марк (показывает на схеме на доске: «Это Марк, а это ‒Матфей») читал Матфея и увидел хорошее, красивое, нормальное слово «κλίνη», стал бы он заменять его каким-то варварским «κράβαττος»? Зачем?! А вот то, что никто в жизни не знает, что такое «κράβαττος»… Матфей прочитал Марка: «Что такое за «κράβαττος»?!»  Короче, представим себе, что он написал нормальное греческое слово. Так что, скорее всего, тогда Матфей списывал с Марка и редактировал его, чем Марк списывал с Матфея и искажал его варварски.

Дальше. Читаем Луку. Всё то же самое. Но как называется этот предмет? Лука, он хороший литератор. Лука ‒ образованный человек, не то, что там Марк или Матфей. И вот, он написал в этом месте (пишет на доске)‒ κλινίδιον. Вот в чём дело! Мы знаем, что «клиниа» ‒ это кровать, ложе. Но представьте себе, как расслабленного по узеньким кривым улочкам Иерусалима люди тащат на кровати! Невозможно себе это представить, в общем. Ну как на кровати… Можете ли вы на двуспальной или трёхспальной кровати тащить по улицам человека?! Зачем? Тащат на носилках! И Лука прекрасно пишет: «на носилках». Это уменьшительное «кроваточка», ну, по-гречески ‒ носилки (пишет на доске). «Клинидион», носилки. То есть Лука, как хороший литератор, ещё лучше отредактировал. Вот отсюда мы и видим, что Марк ‒ первый; а его редактируют Матфей и Лука.

Приведём какой-нибудь ещё пример. В этом же рассказе. На Иисуса, когда Он сказал: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои»… «Тут сидели некоторые из книжников (законники такие, да?) и помышляли в сердце своём…» (Мк 2:6). И вот, у Марка как они помышляют? (здесь передаются слова этих книжников):«Τί οὗτος οὕτως λαλεῖ βλασφηεῖ.» ‒это очень грубо, некрасиво звучит, если мы переведём. У нас, конечно, так не перевели. Они, значит, что сказали в сердцах своих: «Что Он так богохульствует?» (Мк 2:7). На самом деле «Τί οὗτος οὕτως λαλεῖ βλασφηεῖ.» : «Что Этот так болтает, богохульствует!» Переводчики решили не переводить так некрасиво, некрасиво в Евангелиях. Но это грубо, это вульгарно. То же самое место читаем у Матфея, скажем. «Они сказали в сердцах своих: «Он богохульствует…» (Мф 9:3). Всё. Только два слова. Ну, это более-менее литературно, да? А у Луки? Смотрим тоже. Лк 5:21:«Кто это такой, который богохульствует?»‒ это тоже очень красиво, литературно. И только у Марка вот так вот грубо сказано.

Или, скажем. Вот, буря на озере. Плывут в лодке ученики Иисуса Христа и с ними Иисус Христос. Не помню сейчас точно, какое это место ‒ буря на море. И ученики в страхе и ужасе. Тонут! Лодку качает из стороны в сторону, а Иисус преспокойненько спит на корме. И они тогда кричат ему: «Учитель! Ты что? Тебе никакого дела нет до нас, что ты спишь?»(по синодальному переводу: «Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?»(Мк 4:38).- прим. Л.А.) Это у Марка. А Лука и Матфей в том же самом месте влагают в уста учеников другие слова: «Учитель, спаси нас! Погибаем!»(по синодальному переводу: «Наставник! Погибаем…»(Лк 8:24), «Господи! спаси нас, погибаем» (Мф 8:24). – прим. Л.А.) Разность есть? Грубое выражение у Марка: «Тебе что, дела нет до нас, что ли?!» и «Спаси нас! Погибаем!» То есть, вот, все такие соблазнительные места Марка, литературно грубые, либо нравственные упрёки в адрес учеников…

Или, скажем, вот даже в адрес Иисуса Христа… У Марка: «И Он там не мог сотворить никакого чуда». (В синодальном переводе: «И не мог совершить там никакого чуда» (Мк 6:5)  — прим.Л.А.). Это у себя на родине, когда Он приходит в Назарет, там его родные обвиняют. «И там Он не мог сотворить никакого чуда». Это у Марка. Читаем у других евангелистов то же самое место: «И Он не сотворил там чудес за неверие их» (В синодальном переводе: «И не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф 13:58) – прим. Л.А.).. Не сказано, что Он не мог сотворить. Он мог сотворить. Но он специально не сотворил за неверие их. То есть поправляют и здесь. И так почти в каждой строчке вот этого тройственного предания: то есть предания Марка (помните, я эту схему рисовал?) Матфей и Лука редактируют Марка. Потому, что Евангелие от Марка отличается своим простонародным языком, любовью к каким-то мелким подробностям несущественным. Затем, чем ещё? Наличием варваризмов в языке, неправильных греческих оборотов. То есть это Евангелие написано менее образованным, более простым человеком, да? А евангелисты Матфей и Лука видят его, читают его, переписывают его, но при этом редактируют. Вот это уже доказывает то, что Евангелие от Марка вначале стоит; оно менее обработано.

А вот, приведу ещё один пример, на котором очень ярко виден приоритет Марка, то есть его первенство перед другими евангелистами ‒ это конец первой главы. Очень интересный рассказ о том, как Иисус Христос исцелил прокажённого. Ну, вы знаете: проказа  ‒ это страшная болезнь. У иудеев проказа называлась «царской» болезнью. Почему «царской»? Потому, что она неисцелима человеческими силами, и требовалась воистину царская харизма, чтобы исцелить её. А вообще говоря, проказой назывались все кожные заболевания, но их насчитывалось много разновидностей ‒ проказ. Поэтому, когда говорится «прокажённый», «проказа», то это необязательно уж конкретная проказа ‒ «лепра»(как  мы сейчас называем). Это могла быть экзема какая-нибудь или псориаз ‒ какое-то кожное заболевание. Но любой человек, у которого какая-то сыпь появилась, или прыщи, или экзема, он немедленно должен, должен был обратиться к священнику в храм. И ему указывалось место за городом, где обитали все вот эти люди с кожными заболеваниями. То есть он считался нечистым. Кожные заболевания,  считалось, повергают человека в нечистоту, в ритуальную нечистоту. И по Закону Моисея он не имел права приближаться к другим людям, к чистым людям («чистые», «нечистые» я в кавычки, конечно, ставлю) за пятьдесят метров. И к нему нельзя было подходить ‒ это беззаконие, да? Вот, пятьдесят метров. Им приносили пищу, оставляли и уходили. В некоторых фильмах о Евангелиях вы, может быть, это видели. По-моему, у кого-то там, я не помню, у Пазолини, что ли…

Так вот, рассказ о прокажённых. Читаем у Марка… Он же есть и у Матфея, и у Луки. Это Марк, 1:40-45: « Приходит к Нему прокаженный и, умоляя Его и падая пред Ним на колени, говорит Ему: если хочешь, можешь меня очистить»  (Мк1:40). Посмотрите на этот стих сороковой! Ведь это же страшно интересно! Приходит к нему прокажённый. Как это? Там буквально: «подходит к нему прокажённый». Он имел право подойти? Нет, не имел! Да ещё и на колени перед Ним падает и говорит Ему: «Если хочешь, можешь меня очистить». В нашем переводе это немножко непонятно, да? А может быть, Он не хочет? Если хочешь ‒ можешь, да? А, может быть, не хочешь, тогда не можешь. Ну, как-то странно. А это просто переводческая тонкость. По-русски это звучало бы так: «Ведь Ты можешь меня очистить, стоит Тебе только захотеть!» Да? Вот и всё.

В нашем переводе так: «Иисус, умилосердившись над ним, простер руку, коснулся его и сказал ему: хочу, очистись»(Мк 1:41). Вот, заметьте: Иисус, умилосердившись над ним, простёр руку, коснулся. Это в нашем переводе. Но в рукописи греческого языка сказано совсем другое: не «умилосердившись над ним», а стоит странное слово (не буду по-гречески писать): «ἐμβριμησάμενος». Глагол «ἐμ-βριμάομαι» — это звукоподражательный глагол, которым обычно обозначают храп лошадей. Рычание, храп… То есть Иисус, зарычав на него, коснулся его, протянув руку, и сказал: «Хочу, очистись». С чего бы это рычать? Что это такое? Непонятно. Но такие вещи только у Марка встречаются. Больше нигде увидеть невозможно.

Так вот, это сорок первый стих. Смотрим, что же в этом месте у Матфея. Это Матфей, 8:1-4. Неужели у него тоже Иисус рычит?!  «К Нему подошел прокажённый и, кланяясь Ему, сказал: Господи! если хочешь, можешь меня очистить.Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись» (Мф 8:2-3).У Матфея всё то же самое, что и у Марка: коснулся его, протянул руку, коснулся, сказал: «Хочу, очистись». Но только нет слова «умилосердившись» и нет слова «зарычав», да? Смотрите: если бы у Марка стояло «умилосердившись», то почему бы Матфею тогда не написать это? Хорошее слово ‒ умилосердиться над больным. Матфей так бы и поставил. Если бы Марк увидел у Матфея «умилосердившись», поставил бы «умилосердившись». Но Матфей видел, как в самых древних рукописях, а не как в нашем переводе с поздних рукописей: «зарычав» и решил, что это неприлично для Иисуса Христа так говорить о Нём. И опустил это слово. Просто этого слова нет… Ни «умилосердившись», потому, что он его не видел, ни «зарычав», потому, что он не захотел это слово брать.

Читаем дальше у Марка: «После сего слова проказа тотчас сошла с него…» (Мар.1:42)… Да, то же самое у Луки. По-моему, у Луки вообще это предложение опущено. Итак, у Марка: «…проказа тотчас сошла с него, и он стал чист. И посмотрев на него строго тотчас отослал его»… Ой, простите, я, наверное, сказал «зарычал»… Нет: «прогневавшись на него» там в сорок первом стихе стоит, «прогневавшись на него». Матфей опустил это слово. А вот здесь, то, что у нас: «посмотрев на него строго и отослал его». Это в сорок третьем стихе, у Марка сказано: «зарычал на него и прогнал его» (на самом деле «ἐμβριμησάμενος» ‒ «обратившись к нему строго», то есть, «говоря ему строго» — прим. С.Азарнова) и используется глагол, который обычно используется при изгнании бесов. Изгнал его вон. Что ж такое? Ну, зачем же рычать на больного, да ещё и выздоровевшего к тому же?

Смотрим, что у Матфея: «Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы.И говорит ему Иисус: смотри, никому не сказывай» (Мф 8:3-4). То есть вообще это предложение о рычании, об изгнании опускается. Вот ещё одно доказательство того, что, конечно же, Матфей редактировал Марка, а не наоборот. Да? И то же самое с Лукой происходит.И так в каждом рассказе Марка. Вот, что-нибудь такое мы встречаем, либо грубое, либо варварское, либо неприличное, что Матфей и Лука исправляют.

Это Евангелие замечательное. Мы уже с вами говорили, какими символами изображались в древности, со времени святого Иринея Лионского, евангелисты. Марк ‒ это кто у нас? Лев! Лука ‒ кто? Да, телец, бык. Матфей? Ангел, человек с крыльями, ангел в человеческом виде. Иоанн ‒ это орёл, да. Орёл. Вообще это древние символы, взятые Иринеем Лионским из Ветхого Завета. Совершенно верно ‒ это ангелы, которые стоят перед престолом Божиим, четыре ангела. Они же упоминаются в книге Апокалипсис, четыре животных, да? Перед престолом. Это в четвёртой главе Апокалипсиса. Помните? Там ‒ престол Божий, и вокруг престола самый ближний круг ангелов ‒ это четыре животных: одно животное похоже на льва, другое на тельца, третье на орла, а четвёртое имеет человеческое лицо.

Конечно, к Иезекиилю, откуда взят этот образ в Апокалипсисе, это пришло из вавилонской астрологии. Потому что в Вавилоне считалось, что всё небо, весь небосвод делится на четыре части. Весь Зодиак состоит из четырёх секторов, из четырёх до́мов. Это потом уже появилось двенадцать знаков зодиака. Это ‒ лев, телец, орёл и скорпион с лицом человека. Ну, вот они попали к Иезекиилю, а уже потом к Иоанну, а потом к святому Иринею. Но так стали изображать евангелистов.

Марк изображается как лев. Как сильный зверь. Почему? Да потому, что Евангелие от Марка повествует нам о сильных и славных делах Иисуса Христа. Ведь в этом Евангелии очень мало слов Иисуса, почти никаких притч нет. Ну, одна-две притчи, и всё. А в основном это исцеления, силы, воздействия такого мощного Иисуса Христа. То есть Он изображается как мощный, уже на земле действующий Спаситель.

Евангелие от Луки ‒ там немножко иначе. Там, в этом Евангелии очень много о служении людям, о жертвенности. Телец ‒ это жертвенное животное, да? Поэтому телец. И Евангелие от Иоанна такое очень одухотворённое, как бы проникающее в самую глубину вещей взором. Как орёл имеет острое зрение, вот так Евангелие от Иоанна тоже символизируется орлом. А Евангелие от Матфея начинается с человеческого происхождения Иисуса Христа, с Его родословной: Авраам родил Исаака и так далее. Поэтому здесь изображён человек. Конечно, это чистая условность.

Ну, вот, немножечко с Евангелием от Марка мы уже с вами познакомились. В нем нет того, что есть в Евангелии от Луки: длинных речей Иисуса Христа – пожалуй, кроме эсхатологической речи в тринадцатой главе. Здесь нет притч, нет никакой проповеди Иисуса. Когда Иисус приходит в синагогу первый раз… Его первое действие, которое изображено в этом Евангелии, ‒ это как Он приходит в Капернаум (Мк 1:21):«…и вскоре в субботу вошел Он в синагогу и учил». Ну, и нам хочется слышать, а чему же Он учил? Что же Он говорил? У Луки-то рассказывается, чему Он учил, прямо словами(Лк 4:15-29). Здесь ничего такого нет: «И учил. И дивились Его учению», ‒ то есть говорится о действии Его учения,‒ «ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк 1:22). И дальше рассказывается, как здесь «в синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, и вскричал: оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Но Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него.Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него.И все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? Что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает» (Мк 1:23-27).Вот, «со властью» учил, «со властью». Новое учение со властью! Это много раз повторяется в Евангелии от Марка. В других ‒ нет. А при этом о том, в чём состоит это учение, не говорится. А говорится, как Он исцеляет. То есть здесь само учение ‒ результат учения, его действие, так сказать, этого учения ‒ исцеление.

Но, интересно, смотрите, это выражение: что это за «новое учение со властью»? Значит, были какие-то старые учения не «со властью»? Что это значит ‒ «со властью»? Немножко неточный перевод. По-гречески это будет (пишет на доске): «учение» (διδαχὴ), тут разные предлоги могут быть, может быть так: ἐξουσίαν, «из власти», буквально, или «от власти». Здесь слово «власть» обозначает следующее: в иудейской традиции существовало два типа школьного учения или два типа учительства. Одно ‒ обычное, старое; оно называлось, учение (пишет на доске) ἐξ-στὸματος, «экстоматос» ‒  из уст; стома — рот, уста. Так учат во всех школах. Учитель «из своих уст» что-то такое произносит. Экстома! Ученики внимают своими ушами, что-то такое запоминают и, в конце концов, достигают уровня учителя; сами становятся учителями и «из своих уст» это учение передают дальше. Их слушают, достигают уровня учителя и дальше «из своих уст» передают ещё дальше. Так идёт предание ‒ «из уст в уста». Да? Вот, это обычный тип школы. Школьное учительство. Так всегда везде учили и до сих пор так учат. Этому всегда противопоставлялся другой тип учения ἐξἐξουσίας, «эк эксусиа» ‒ это уже не «из уст». То есть когда учитель учит не тому, что он услышал из чужих уст, а что-то необычное, то, чему он ниоткуда научиться не мог. Здесь слово «эксусия» (власть) заменяет Имя Божие. Вы знаете, что Имя Божие не любили произносить. Имя Божие вообще нельзя было произносить и часто его заменяли какими-то другими словами. Например: «Господь», или там  «Мир наш», или«Небеса», или «Власть». Да? Вот это слово обозначает Бога. Значит, это учение «от Бога», если мы будем парафразировать.То есть он учит не тому, чему научился от людей, а тому, что ему диктует Бог. Вот что значит «новое учение со властью».

Да, так вот, значит, евангелист Марк в основном рассказывает о делах. У него нет, как у Матфея и у Луки…, не рассказывается о происхождении Иисуса Христа, а прямо начинается Евангелие с Иоанна Крестителя. Первая строчка (а первая строчка ‒заголовок, собственно, книги): «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, как написано у пророков: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» (Мк1:1-2). Ну, это цитата из пророка Малахии. «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк 1:3) ‒ это цитата из Исайи. И вот как написано, так и читаем: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Мк 1:4). То есть начало прямо с Иоанна: «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои» (Мк 1:5).

У других евангелистов довольно подробно рассказывается эта проповедь Иоанна,  проповедь суда, перед страхом суда. Вот, говорит, «порождения ехиднины!(так он называет тех людей, которые к нему приходят) кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Лк 3:7). То есть суда Божия. «Так что покайтесь  и креститесь! А то, вот уже секира (топор, да?) под корнями дерева лежит и готова уже срубить это дерево нечестивое! Потому что вы только называете себя иудеями, а на самом деле вы не иудеи…» Что такое «иудеи»? Как перевести это еврейское слово? Как его перевести на русский язык? «Иуда» ‒ похвала Божия. Это очень возвышенное, высокое понятие. Так народ себя называл ‒ «похвала Божия». А он говорит: «Какие же вы»… «Они (так и апостол Павел говорит) только называют себя иудеями, но не суть таковые. Истинные иудеи‒это мы! Христиане, да? Похвала Божия». Так вот, эта проповедь вызывала ужас, трепет. Народ простодушный… Ведь Иоанн же доказывал свою пророческую силу тем, что он был таким аскетом, своим строгим видом, голосом, словами. И поэтому народ внимал ему и крестились. Хотя ведь это очень необычно! Ведь в чём состоит соль Иоаннова крещения? Кого крестили иудеи? Прозелитов! Совершенно верно. То есть каждый иудей, если он родился в иудейской семье, присоединялся к Закону Моисея через обряд обрезания. Но если человек не родился в иудейской семье, но приходил из язычества, таких людей называли «прозелиты», то есть те, которые приходят: «прозелит» значит «приходящий». Так вот, такого человека должны были не только обрезать (что, кстати, не обязательно для язычников было), но ещё и крестить ‒ омыть от нечистоты язычества. Крещение предназначалось только для нечистых язычников в иудаизме. А тут чистым, якобы, иудеям Иоанн говорит: «Вам ещё надо стать иудеями! Вы ничем не лучше язычников. Поэтому — креститесь!» И это вызывало ужас: «Как это, нам ‒ креститься?! Да мы же ведь семя Авраамово! Мы же иудеи! Зачем же нам креститься? Это язычники пусть крестятся!» Но, следуя проповеди Иоанна, всё-таки слушались его и крестились в Иордане, принося покаяние.

Ну, тут у Марка дальше рассказывается: « Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих…» (Мк 1:6) Одежда из верблюжьей шерсти очень колючая, да? Это, вот, не та ‒ верблюжьи мягкие такие свитеры. Сейчас и одеяла делают, это все мягенькое. А вот настоящая-то верблюжья шерсть ‒ грубая. Не подшерсток, а шерсть. Грубая. Носили только в знак траура; «власяница» называется. Либо из аскетических таких соображений. «И пояс кожаный на чреслах своих…». То есть он как бы подражал пророку Илие. Потому что Илия также. «И ел акриды и дикий мёд»(Мк 1:6). Что такое «акриды»? Саранча! Ел акриды. Саранча — это пища такая, ничего не стоящая, в пустыне. Там он где-то её собирал, наверное, сушил или поджаривал. Уж как он там ел эту акриду, кузнечиков…

В общем-то, это была обычная пища бедуинов. Как у нас, знаете, иногда сушат что-нибудь… Вот рыбёшки такие маленькие, снетки. Те, кто петербуржцы, знают, что такое снетки. Вот, снетки, маленькие рыбёшки, как семечки их можно хрупать, есть. Вот так же и акриды: сушили, солили и потом ели. Такая пища бедняков, ну, на всякий случай, когда уж совсем нечего есть. Но любопытно то, что гораздо позже, уже в более культурные времена (в греческие времена, времена христианской Церкви, после Константина Великого) святые отцы никак не могли понять, что же это такое здесь написано? Вот, например, Василий Великий. Он, конечно понимает: «Ну, здесь ошибка! Как может нормальный человек, да ещё великий человек, такой, как Иоанн, есть такую пакость. Саранчу!» И поэтому говорит: «Здесь ошибка! Здесь не «акрис» написано, а «акремонес». То есть вот эти, вот, пряники такие вот, маленькие (смех в зале). У другого, кажется, у Кирилла Александрийского… Я сейчас не помню точно, у какого святого отца… А, нет! У Афанасия Великого. Вот он говорит: «Здесь не «акриды» написано, а вот какое-то другое похожее слово, которое означает «сочные зелёные росточки». Потому что никак не могут представить себе, чтобы такую пакость мог есть человек. Не ели такого христиане, не ели! (На голос из зала) А? Ну, ничего страшного. Кто угодно может есть, но существуют какие-то всё-таки ограничения чисто бытовые. Ну, это так, уже из области герменевтики…

«Акриды и дикий мед»… «И проповедывал, говоря: идет за мною Сильнейший меня!» (Мк 1:7) ἰσχυρότερός (исхеротерос), да? Вот — этот «Сильный», «Сильнейший». Помните, мы поём: Ἅγιος ὁ Θεός, Ἅγιος Ισχυρός, Ἅγιος Αθάνατος, ἐλέησον ἡμᾶς. «Агиос О Теос, Агиос Исхирос, Агиос Афанатос, элеисон имас!»— «Святый Боже, Святый Крепкий…» Крепкий! Это ‒ одно из заменителей Имени Божия. У нас переведено «Сильнейший», «Крепкий», да? Вот мы поём: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный» ‒ это одно из заменителей Имени Бога. Так что «За мной идёт Бог, Божественный», да? «у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк 1:7). Интересно, откуда это взято? Из иудейской практики, храмовой. Дело в том, что каждый иудей, входя в помещение с улицы, обязательно омывал ноги. Ну, пусть так, чуть-чуть хотя бы обтирал мокрой тряпочкой или так, полоскал… в общем, не мыл, там, обязательно. Причём, делалось это не столько из гигиенических соображений, так же, как омовение рук перед едой. Помните, в этом же Евангелии Марк, рассказывая о том, как фарисеи упрекают Иисуса и Его учеников, что они не моют руки перед едой, затем объясняет. Ведь Марк писал для римлян. В Риме писал своё Евангелие, для римской публики. А римлянам непонятно, а зачем это надо мыть руки перед едой? Это иудеи моют руки перед едой. И поэтому Марк дальше объясняет: «А это потому, что у иудеев все моют руки перед едой». Потому, что римлянам это непонятно. Другие евангелисты не вносят таких дополнений, потому что Матфей пишет для палестинской публики, там это и так каждому понятно было. Почему мыли руки перед едой? Почему омывали ноги при входе в дом? А из ритуальных соображений, не из гигиенических! О бактериях тогда никто ничего не знал. Ну, конечно, если уж там явная грязь, то неприятно, ее надо смыть. Но обычно уж такой явной грязи нет. И только из ритуальных соображений чистоты, ритуальной чистоты. Потому что человек всегда в жизни к чему-нибудь нечистому прикасается. Особенно ноги. Ведь ходили же в сандалиях тогда, да? Что такое сандалии? Ну, это такие плоские, как сейчас «вьетнамки». А, вот они (указывает на изображение)… Сандалии. И ноги постоянно в пыли были. Да? Пыль! А ведь кто там по дорогам-то бегает? Свиньи, может быть. Собаки, может быть, пробежали. А, может быть, язычник пробежал. Представляете! И ты эту пакость, с язычника стряхнутую, внесёшь в чистый дом? Это немыслимо! Поэтому надо омыть ноги, надо омыть руки перед едой ‒ мало ли до чего они дотрагивались.

А когда священник входил в храм, то он сам себе не мыл ноги, потому что это тоже считалось всё-таки… Здесь же храм, святое место. Ему кто-то должен был омыть ноги. А кто? Кто же из храмовых служащих будет касаться этой грязи на ногах? Это же тоже скверна! Одно дело там где-то, дома, там ‒ ладно, но в храме Божием? Поэтому при храме существовал специальный раб из язычников, в единственном числе (в храм ведь язычники не допускались), но один был ‒ раб, который существовал и работал там специально для того, чтобы омывать, снимать сандалии с ног священников и левитов и мыть им ноги… Он всё равно грязный, он всё равно погибнет в геенне огненной. Так что ему!? Пусть уж он и моет заодно…

Поэтому здесь, когда Иоанн говорит: «Я недостоин делать даже вот эту работу Тому, Кто идёт за мной»,тем самым показывает, что Тот, Кто идёт за ним, вот этот «Сильнейший», «Крепкий» ‒ воистину Бог. Перед ним Иоанн, пророк, хуже даже вот этого храмового раба грязного. Ну, понятно? Вот надо знать все эти подробности, чтобы понимать всю ситуацию, которая здесь описана, иначе… ну, мы читаем — да, что-то хорошее, что-то такое благоговейное, да? Но а конкретно-то мы не чувствуем. Видите, у Марка как много подробностей таких бытовых.

Но дальше. «Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым»( Мк 1:8). Ну, крестить ‒ омывать, да? Или глагол «баптизо» (βαπτίζω) ‒ то, что у нас переводится «крестить», по-гречески «погружать». Погружать, омывать в воде. А Он ‒ в Духе Святом. Ну, здесь, конечно, намёк на пророчество Иоиля, который говорито том, что в последние дни: «Я (то есть Бог) изолью на вас от Духа Моего». (« излию от Духа Моего на всякую плоть» (Иоил.2:28) – прим. Л.А.). Здесь Дух изображается как поток воды, который с небес изливается.«И вот он очистит вас»…

И дальше сразу: «И было в те дни, пришёл Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел…» (Ну, у нас сказано: Иоанн, а имеется в виду Иисус) «…разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение» (Мк 1:9-11). Вот сцена крещения. Вот типичная (то, о чём мы с вами как-то говорили) мессианская история. Это не описание конкретного события, это не репортаж с места крещения. Это икона. Это икона! Это не портрет, это не фотография. Это икона, где каждое слово обладает своим символическим свойством, какое-то символическое значение имеет.

Вот Иисус приходит ‒ и разверзаются небеса. У иудеев был такой догмат о том, что небеса закрыты после смерти последнего из малых пророков. (Вы знаете, что в Библии есть четыре великих и двенадцать малых пророков, да?). Так вот, как умер последний из малых пророков – всё! Небеса закрыты и больше не открываются. И откроются они только Мессии‒ Посланцу Божиему, Помазаннику Божиему. Так вот, раз они открылись, значит, уже в этом слове говорится:«А вот смотрите! Значит, Мессия пришёл, раз открылись небеса».

«И глас был с небес». Вот этот голос небесный… Небеса молчат после смерти последнего пророка и будут говорить только Мессии! Опять же ‒ голос… А о чём говорит этот голос – то есть это Бог говорит с небес: «Ты ‒ Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение»(Смеется) То есть Бог говорит цитатами из Священного Писания. Здесь каждое слово ‒ цитата. «Ты‒ сын мой…» ‒ это цитата из второго псалма. Помните второй псалом? Ну и сто девятый псалом тоже! Второй псалом считался псалмом интронизации Давида! Почитаем… Вот, седьмой стих: «возвещу определение: Господь сказал Мне» (то есть царю Давиду): «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс2:7) «Сын Мой еси́ Ты, Аз днесь роди́х Тя» ‒ вот у нас часто поют в церкви. И то же в сто девятом псалме: «Се есть Сын мой». Эти псалмы (и второй, и сто девятый) считались мессианскими пророчествами, мессианскими псалмами. И поэтому, когда с небес раздаётся голос, цитирующий этот псалом: «Ты ‒ сын мой…»‒ значит, тем самым говорится:«Ты ‒ сын Давидов», то есть Мессия. Это то же самое, что сказать: «Ты Мессия».

Дальше: «Ты ‒ Сын Мой возлюбленный!» А это откуда? Это что? «Возлюбленным сыном» в Библии называется только и только Исаак. Он возлюбленный сын Авраама. Говорится о том, что Авраам не пожалел своего сына возлюбленного, чтобы принести его в жертву. Помните  жертвоприношение Исаака? Ну, конечно, жертва не состоялась, как вы знаете, но всё-таки Авраам не пожалел своего сына. Значит, возлюбленный сын… Ты ‒ сын мой, значит ‒ ты Мессия. Но ведь как представляли себе Мессию? Мессию все представляли себе как победителя над грешниками, который истребит грешников с земли и возвысит праведников – то есть иудеев. Но этого не случилось. Иисус не стал, как ожидали… не пришёл на белом коне, чтобы мечом и огнём истреблять грешников, а Сам был убит грешниками. Принёс Себя в жертву. То есть когда говорится  «Ты сын мой», значит,Ты ‒ Мессия. А«Ты сын мой возлюбленный» ‒ это значит (ссылка на Исаака) не тот, который будет убивать, а тот, которого принесут в жертву. Потому что Исаак ‒это жертвенная фигура. Так что здесь заложено уже целое богословие, богословие нового мессианства.

Дальше: «…в котором моё благоволение». А это откуда? А это не из псалма и не из книги Бытия об Аврааме… А это цитата из пророка Исайи, из его рассказов, пророчеств о рабе Господнем. Помните? Отрок или раб господень, который, как агнец безгласный, отдаст душу свою за жизнь многих.(«Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя» (Ис 42:1)- прим. Л.А.). Который принесёт себя в жертву. То есть это опять же намёк на жертвенность христианского мессианства.

Вот, видите, как много символики в этих двух-трёх предложениях. Это икона! Никто же, конечно, на магнитофон не записывал, что там Бог говорил с небес и почему это Бог решил цитатами говорить из Писания. А здесь излагается не то, как это происходило, а что происходило в своей сути, в своём смысле.

«Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему» (Мк 1:12-13). Вот два предложения всего. Насколько это отличается от того, что у Матфея и у Луки! Помните? Там ‒ сорок дней, Иисус проголодался, после этого к нему подступил сатана, и начал искушать Его, и предложил три вопроса, три искушения, да? Здесь ничего этого нет, а просто сказано: « И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему». Если у Матфея и у Луки сцена искушений, этих трёх искушений ‒ это тоже христологические рассказы, мессианские рассказы как иконы, которые повествуют о новом Мессии, который завоюет мир не чудесами, завоюет мир не хлебом, посылаемым для бедных (экономическими, так сказать, чудесами); завоюет мир не мечом, как владыка (помните: «Дам тебе все царства этого мира! Бери их»). А завоюет жертвенным подвигом. Там говорится о новом Мессии ‒ здесь же, у Марка, совсем другой иконный образ, который нам напоминает рай. Ведь, смотрите: Иисус в пустыне. Пустыня ‒ «эремо́с» (ἔρημος), с греческого означает безлюдное место. Раньше пустыню называли необязательно, вот, то, что мы сейчас называем «пустыня», там Каракумы, Сахара или там Аравийская пустыня, пески. Пустыня — это то, что по-славянски называлось «пустынь». То есть место, где нет людей, где живёт отшельник. Это может быть лес, это может быть пещера какая-нибудь. Ну и всё, что угодно. Но это то, где нет людей. Уединённое место. А представьте себе рай первозданный. Ведь это и была пустыня: ведь там же не было людей! Адам же жил в пустыне, только со зверями. И здесь говорится: Он жил со зверями, в пустыне – и искушаемый сатаною! И Адама в раю тоже искушал сатана в образе змея! Так что здесь нам представлен не Мессия, а это икона нового Адама. Адам-то поддался искушению, а здесь Мессия, то есть Иисус Христос, не поддался искушению. Понятно, да? Совершенно другой образ. Потому что образ нового человека возникает потом уже ‒ у апостола Павла, но, оказывается, он уже был и вот в таком предании, старом.

«Был со зверями, и Ангелы служили ему». Здесь не говорится, что Он голодал. Наоборот, наоборот ‒ Ангелы служили Ему. То, что у нас переведено глаголом «служить», по-гречески глагол (пишет на доске) «диаконе́о» (διακονέω). Отсюда «диакон» у нас. А что значит «диаконео»? Кто такой диакон? (голос из зала: «Слуга!»).Официант! Диаконос‒ это официант, это тот, который подносит пищу. Вот. Ангелы приносили Ему пищу. То, что у нас переводится: «служили». То есть Его кормили ангельской пищей там. Как Адам ел ангельскую пищу в раю. Ну, по преданию. Вот, здесь изображено совершенно иное… Я ещё раз говорю, что в Евангелиях, как и в Библии, вообще всегда надо обращать внимание  на жанр повествования. Если мы всё будем понимать буквально, не принимая во внимание жанр, то мы ничего не поймём. Вот в данном случае совершенно определённый жанр мессианской истории, то есть иконы. Не истории, как она рассказывается, там, журналистами или историками, а икона того, что было. Не то, как это было, а то, что было по сути.Матфей и Лука замечают одно содержание; Евангелист Марк излагает другое содержание искушений.

О том, что звери были с Адамом, об этом рассказывают поздние уже иудейские апокрифы. Ну, мы знаем это из книги Бытия также. Вот, уже после грехопадения, когда Адам с Евой родили детей, то один их зверей (какой-то там волк, что ли) напал на одного из сыновей Евы и что-то там, загрыз его что ли… И Ева его упрекает в этом апокрифе и говорит: «Как смел ты, несчастное создание, раскрыть пасть свою на чадо Адама? На образ Божий!» А волк ей, облизываясь, говорит: «Как смела ты, Ева, раскрыть пасть свою (смеётся) на плод запретного дерева, из-за чего и мы стали такими злыми!» (смех в зале). Так что, вот, раньше они не ели людей, а вот теперь едят. Да.

Вот такое Евангелие от Марка.Здесь, конечно, много интересного, но нам надо перейти ещё дальше.

О Евангелии от Матфея мы с вами уже поговорили. О его структуре изумительной, о его прекрасной Нагорной проповеди. Посмотрим на Евангелие от Луки. Ну, Лука, он, конечно, человек совершенно другого плана. Это не простец Марк. Это не человек из Иудеи или, во всяком случае, семитского происхождения, как Матфей. Это грек, из эллинистического мира и окружения, пишет на прекрасном греческом языке, и пишет он по следам евангелиста Марка, используя его труд, используя вот этот особый свой источник и используя источник логий-Q, тщательно сохраняя всё, что до него дошло. Он прекрасный историк по своей сути. Он пытается внести историю Иисуса Христа и последующую историю сошествия Духа Святого и историю ранней Церкви в мировую историю. Ведь ранние христиане жили в уверенности, что мир вот-вот кончится и что вот-вот придёт Христос ‒ Второе Пришествие Христово. Настанет суд и нисхождение Небесного Иерусалима, и будет конец, преображение всего мира. Но время шло, время шло, Христос не приходил, мир не изменялся, становился ещё всё хуже и хуже. Поэтому Луке приходится как-то встраивать, воспринимать всерьёз длящуюся историю и богословски осмыслять её. Поэтому он пишет два тома своего сочинения; первый том ‒ это Евангелие, а второй том, как продолжение,‒это книга Деяний. И он всю историю делит как бы на три части, всю историю человечества. Первая часть, которую он не затрагивает,‒ это история Ветхая, до Рождества Христова; вторая часть ‒ это история от Рождества Христова до Его Креста и Воскресения, то есть история земной жизни Иисуса. И третья часть, продолжение,‒ это история Духа Святого, Который нисходит уже после Воскресения и Вознесения на учеников Иисуса Христа, и рождается Церковь Это история Церкви. А уж конец будет потом, да? Вот, так что в Евангелии от Луки мы видим много исторической точности.

Вот даже когда он начинает своё Евангелие, в первых же строчках, он пишет как любой греческий историк его поколения ‒через посвящение. Историки писали свои сочинения, свои истории, и всегда их посвящали какому-нибудь выдающемуся человеку ‒ правителю области, или какому-нибудь сенатору, или императору. Зачем? Да с тем, чтобы придать вес своему сочинению. Чтобы этому сочинению, ну, как сейчас говорят, «сделать пиар», то есть протащить в публику через это посвящение. Вот так же поступает и Лука, как все историки его времени. Открывайте его Евангелие! Оно совсем не похоже на Марка. У Марка: «Начало Евангелия Иисуса Христа, та-та-та…», и всё!.. У Матфея: «Книга происхождения Иисуса Христа… Авраам родил Исаака»… А что мы читаем у Луки? Совсем другое. Мы сразу вступаем в сферу высокой греческой литературы:  «Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твёрдое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк 1- 4). Вот этот вот достопочтенный Феофил ‒ это какое-то высокопоставленное лицо, которому посвящается данный труд. И этот Феофил, конечно, будет пропагандировать его. Н, так, во всяком случае, надеется Лука.

И открываем второй том, то есть книгу Деяний; и что мы там читаем в первой же строчке? «Первую книгу написал я тебе, Феофил, обо всём, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня… и так далее»… А вот теперь вторая книга, второй том. И, если мы смотрим на содержание Евангелия от Луки, то мы видим, что он постоянно в своём сочинении разбрасывает исторические зацепки, с тем, чтобы мы ввели в историю Иисуса Христа и Церковь в мировую историю. То, чего нет у Марка: «А в те дни…»,«А тогда…». А когда тогда?! А в какие такие дни? Мы же не знаем! Там же не говорится, что в такой-то год, да? Никакой хронологии абсолютно нет. То же самое у Иоанна – никакой хронологии нет, и у Матфея никакой хронологии не существует. А у Луки всё чётко рассчитано. Вот смотрите. Ну, например, вторая глава, первый стих: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею». Ну, все историки знают, когда Квириний правил Сирией, и это можно проверить по любому историческому документу. То есть можно уже сказать, о каком годе тут говорится. Или, например, третья глава начинается: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне» (Лук.3:1). То есть здесь столько приводится конкретных фактов исторических, которые известны любому историку, что мы сразу скажем, в какой это год было, да? То есть Лука ‒ историк, он вводит Евангелие и книгу Деяний в мировую историю и даёт нам основания для абсолютной хронологии.

Евангелие от Луки замечательно во многих отношениях, как и книга Деяний. Написана, как я уже говорил, блестящим языком. Книга Деяний так хорошо написана, из неё можно делать блестящий сценарий для какого-нибудь (ну, я не знаю) боевика. Ну, посмотрите, например, описания последних глав этого путешествия Павла из Палестины в Рим, когда его везут с бандитами, в цепях, на корабле. И как этот корабль терпит крушение! Все эти описания бури, крушения, и как они высаживаются на остров, и как они там бедствуют, разжигают костры, и там змея появляется, которую Павел бросил в огонь, и так далее, и так далее. Всё это так живо, так наполнено таким сочным живым содержанием, что прямо бери и ставь кинофильм по всему этому. К сожалению, никто не делает. А может быть, к счастью…

Так вот, это Евангелие ещё замечательно тем, что оно… Иногда его называют «Евангелие милосердия». Потому что в нём очень много обращается внимания на простых, бедных, несчастных людей, к которым приходит Иисус Христос. Он приходит к потерянным, несчастным людям и приводит их к Богу. Поэтому здесь так много притч о нахождении потерянного, заблудшего, утраченного. В других Евангелиях этих притч нет. Например, пастух, который бросает девяносто девять овец и идёт за сотой потерянной овечкой. Да? Женщина, которая разыскивает потерянную монетку. Она бедная женщина, и для неё эта монетка много значит. Она ползает там по полу, ищет эту монетку, которая закатилась куда-то. Или, скажем, сын, который затерялся, ушёл на чужбину, потерянный и заблудший, возвращается к отцу. Вот таких историй очень много только и только у Луки. Ни у Марка, ни у Матфея их нет.

Одни, вот, богатые, властные, гордые, а другие — нищие, заброшенные и потерянные. Но Иисус ищет именно этих, потому что богатые гордятся своим богатством, и им этого достаточно. Они хотели этого — они это получили. И больше им ничего не надо. А бедным всё ещё надо. Они ничего не имеют, они уже во всём отчаялись. Поэтому здесь появляется, например, в Евангелии от Луки такая фигура, как мытарь, презираемый всеми, который стоит в храме и от стыда перед Богом только вздыхает и говорит: «Господи! Помилуй меня грешного…» А рядом стоит праведник, который всегда молится, всегда постится, он такой хороший… И говорит Богу: «Господи! Благодарю тебя, что Ты меня не сотворил, как вот это вот создание, как этот противный мытарь», да? Вот. Он доволен собой. Он же праведник!

Или, скажем ‒ богач! Он не злой человек. Но он искал богатство ‒ он получил его. Он получил, ему от Бога больше ничего и не надо. Он уже получил на земле всё. А бедный Лазарь, который просил, сидел у порога, протянув руку. Он больной был весь, да? Богач ему ничего не давал. А тот просил хоть что-нибудь! Хоть то, что собаки едят, да? Как вот этот блудный сын ел вместе со свиньями. До чего дошел! Так и этот! А ему ничего не доставалось. Так вот этот вот нищий,ему Бог воздаёт. Он попадает на лоно Авраамово, а богач, который доволен всем и больше ему ничего было не нужно и который не сумел даже заметить этого нищего, чтобы дать ему что-то, поделиться, попадает в геенну огненную… Ну, конечно, это такой образ ‒ геенна и лоно Авраамово! Лоно Авраамово, это выражение, появляется у Луки здесь. Что такое «лоно Авраамово»? Мы с вами не разбирали? Это очень неудачный перевод. Очень неудачный перевод. Есть такое греческое выражение(идёт к доске)…Так, «лоно Авраамово». Я видел аллегорические иконы «Праведник на лоне Авраамовом». Вот, сидит Авраам на троне каком-нибудь. Такой бородатый Авраам, в красивой одежде, праздничный, торжественный, строгий. И ма-аленький такой праведник сидит у него здесь на коленях , как куколка, и наслаждается трепетно. На лоне Авраамовом! На самом деле вот что это такое! Это просто уже простодушные художники так изображают.  Есть греческое выражение: пребывать «эн кордис» (пишет на доске). Вот это выражение у нас переводится в разных местах по-разному. Ну, переводчики ведь не согласовывают. Например, в Евангелии от Иоанна сказано, что любимый ученик Иисуса возлежал «на персях». То есть на груди Иисуса. Вот там стоит это выражение «эн кордис». Значит, переводится: «на груди».

Дальше, у Луки сказано, что Лазарь пребывает на лоне Авраама… а стоит то же самое выражение «на груди», «на лоне». А вот в начале Евангелия от Иоанна, в первой главе, ‒ вообще безумный перевод: «Бога не видел никто никогда. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил…» (Ин 1:18). Вот, значит «в недре» — то же самое слово стоит, а переводится: «на лоне», «на груди» («на персях», да?). В недре! В каком таком «недре»? Такое сразу представление странное: как будто, вот, Отец… у Него здесь какое-то «недро», и в этом «недре», там, сидит, вот, Сын… Фантастика!

На самом деле речь идёт вот о чём! В древности, как вы знаете, на пиру, во время званого обеда люди не сидели, как вот мы сейчас сидим, а лежали. Возлежали, да? Ну, как на Востоке! Лежали всегда по диагонали. Так было и в Греции, так было и в Палестине (рисует на доске). Стоял стол, обычно, буквой «П». Вот это называлось «глава стола». Здесь возлежал хозяин, обычно по диагонали, опираясь на левую руку. То есть пуфик был такой, подушечка, чтобы опираться, наверное. Ну, одна рука была свободная, он чашу мог брать, пищу. Здесь, одесную, то есть справа, лежал его самый близкий друг. Тоже по диагонали от него. А почему по диагонали лежали, то это для удобства ‒ во-первых, места меньше занимали и, во-вторых, легче общались. И хозяин мог правой рукой похлопать своего друга по плечу, погладить по голове, ну и так далее. Ну и вот так все располагались, вот так по диагонали. Вот это положение лёжа и называлось «эн кордис», потому, что «кордос» ‒ это передняя часть туловища. Значит, лежать «эн кордис» это лежать справа, одесную. Вот в этом месте, в этом положении. Так что, когда говорится, Сын в недре Отчем, на самом деле Он одесную Отца (там, на небе),‒лежит рядом, близко к Отцу прижавшись.

Вот. А здесь бегали, кто? Мы уже говорили с вами: диаконы, официанты, да? Они разливали вино, разносили пищу, воду для мытья рук, салфетки. А здесь возлежали только приглашённые на пир. На пир всегда посылались пригласительные билеты. Ну, как правило, в виде беленьких камней таких, как круглая галька, и на гальке было написано имя. Имя, к кому приглашают, имя хозяина. Ну, необязательно. Можно было и устно пригласить кого-то через слугу, через раба. И вот эти люди, которые были приглашены, они имели право и есть, и пить. Их обслуживали диаконы, и они вели застольные беседы и разговоры. Но входить на пир имели право и другие лица, не только приглашенные, но и неприглашенные, если они прилично выглядели, конечно. Вот, могли, но не имели права возлежать за столом, а сидели вот здесь, сбоку (рисует на доске). Их не обслуживали, потому что их никто не приглашал. Они самостоятельно пришли. Но они сидели и слушали,  о чём же говорят вот эти люди за столом.

Почему мы так часто встречаем, например, в Евангелиях: «Фарисеи, присутствовавшие здесь же, стали упрекать Иисуса, что Он лежит с какими-то мытарями там, с грешниками». То есть мытари, грешники были приглашены, а фарисеи тут же! Они без приглашения приходили, и рассаживались, и смотрели, и слушали, да? Это было всегда. Вот, в Первом послании к Коринфянам, например, в первой главе, апостол Павел риторически спрашивает: «Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего?» Помните? В знаменитой речи о Кресте? Так вот: мудрецы и книжники на пиру сидят. А «совопросникам» (перевод неудачен, у нас и русского слова такого нет), этим неприглашенным иногда хозяин давал слово: «Что ты думаешь?». Вот это совопросники. То есть участники учёного диспута все вместе они были. Ведь пир! Как будет «пир» по-гречески? Ну, всем вам известно слово (пишет на доске) ‒«симпозиум»,«симпозион», то есть «попойка» (смех в зале). «Посион» ‒ выпивка, «сим»‒ вместе. Совместная выпивка. И у нас обычно переводится «пир». Так вот, пир ‒ это всегда считалось высшим благом. Почему? Пир всегда символизирует самое высшее благо ‒ Царство Божие. Оно всегда изображается, как пир.

Ну, восточный человек, да и вообще древний человек в древнем обществе ценил это общение с близкими друзьями! Какое общение? Ну, разумеется, прежде всего ‒ интеллектуальное, возвышенное общение. Говорили ведь не о всякой чепухе, как сейчас за столом, да? Горланят всякие пьяные песни или там всякие анекдоты травят, сплетнями занимаются, а этого не было. Вот, почитайте «Пир» Платона, «Пир» Ксенофонта. Вот о чём говорили-то люди! Философия, религия ‒ возвышенные предметы, наслаждение духовным пиром было. Ну, выпивка, конечно, веселит сердце человека. Это понятно; язык развязывается немножко, ум начинает живее действовать. Никто допьяна-то не допивался! Ещё не было, как описано в «Сатириконе» у Петрония, да, там «Пир у Трималхиона», когда до предела уже безобразие доходило. Это более поздние времена. А в древности было не так. Вот поэтому и Царство Небесное изображалось как высшее благо, как пир, вот такой вот пир духа.

У Луки много замечательных притч. Хотел бы обратить ваше внимание на одну притчу, о которой очень часто спрашивают, потому, что её как-то понимают неправильно, или она вызывает соблазн. У Луки есть целый ряд глав, в которых содержатся притчи. Ну, вот, например, пятнадцатая глава ‒ притча о заблудшей овце, притча о потерянной драхме, притча о блудном сыне. Вся эта глава о заблудших и потерянных; пятнадцатая, да? Ничего такого у других евангелистов нет. А вот шестнадцатая глава тоже только у Луки. Здесь притча о неверном управителе  и притча о богаче и Лазаре. В этой главе трижды упоминается слово «маммона». То есть это притча о богатстве и бедности. Ведь и в притче о неверном управителе говорится о богаче, которого обокрал домоуправляющий, да? И в притче о богаче и Лазаре тоже говорится о богатом и бедном. В притче о неверном домоправителе говорится о неправедном слуге ‒ это домоправитель, который всё-таки нашел в себе силы давать и за это был помилован, и его похвалил Господь. А в притче о богаче и Лазаре говорится о праведном богаче, который не давал, и за это был наказан, да? Так вот, эта притча о неверном управителе очень непонятна. Почитаем её. Она короткая. Иисус Христос рассказывает притчу Своим ученикам, беря образ из быта просто. Это даже не анекдот, а какой-то реальный случай, может быть, о котором рассказывают. «Сказал же и к ученикам Своим: один человек был богат и имел управителя» (Лк 16:1). «Управитель» как будет по-гречески? Иконом, да? Иконом, то есть домоуправляющий. «Икономос» по-гречески, то есть управляющий домом. «Икос»‒ дом, «номос» ‒ управление.

«…Имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его» (Лк 16:1). То есть, как-то там мошенничает. Ворует, наверное, подворовывает… «И, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять»(Лк 16:2). То есть ему даёт отставку и говорит:«Давай отчёт; сдавай все книги бухгалтерские, потому что новый управляющий будет. Надо передать… «Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь» (Лк 16:3). Лука же пересказывает всё это. Магнитофонных-то записей не было: что там говорил Иисус?! Лука, будучи человеком образованным и, конечно, читавший много греческой литературы, сам пишет, как литератор. Читал комедию Аристофана «Птицы». Здесь цитата из комедии «Птицы». Там одна из птиц ‒ удод ‒ как раз жалуется: «Ой! Что делать мне? Копать не могу… (то есть заниматься сельским хозяйством мне тяжело) … Просить (то есть быть нищим) ‒ стыжусь…» Да? То есть это цитата из «Птиц». Ладно. «Знаю, что сделать, чтобы приняли меня в домы свои, когда отставлен буду от управления домом» (Лк 16:4). То есть он хочет сделать кому-то одолжение, чтобы сделать себе должников, и они бы потом ему оплатили долг тем, чтобы приняли в домы свои…

«И, призвав должников господина своего…». Ну, что за должники? Наверное, торговцы, которые в кредит брали продукты сельского хозяйства, потом расплачивались… «…каждого порознь». Каждого в отдельности, потому, что такие мошеннические действия не делаются публично. Это надо делать, так сказать, без свидетелей! «…Сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он сказал: сто мер масла» (Лк 16:5-6). По-гречески‒ сто «бат» масла. «Бат»‒ это мера жидкости. Если пересчитать, это довольно много. Сто бат масла ‒ это годовой урожай примерно ста двадцати оливковых деревьев. Это очень много! Так что он взял, вот… Ну и дал…(Вопрос из зала: «А сколько одна мера будет?») Мера ‒ бат! Один бат. Сейчас я вам точно скажу. У меня есть запись. Я такие вещи в уме не держу, потому, что это не так уж интересно. Ну, сейчас я точно скажу… Один бат ‒ это три амфоры. Одна амфора ‒ это двенадцать литров приблизительно. Значит, один бат ‒это тридцать шесть с половиной литров. Сто бат ‒ это годовой урожай примерно ста пятидесяти масличных деревьев. Да. Вот. «И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят» То есть он ему на пятьдесят процентов скостил долг. А это очень много, конечно. «Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы». Мера по-гречески ‒ это будет«кор». Значит, сто ко́ров пшеницы… «Кор»‒ это мера сыпучих тел. Один «кор» равняется тремстам шестидесяти пяти литрам. То есть речь идёт о пятистах пятидесяти центнерах зерна! Это много. Это урожай сорока двух гектаров. «Возьми свою расписку, напиши восемьдесят». Он ему скостил двадцать процентов… Ну, знатоки, экзегеты уже рассчитали, сколько это будет в сумме, в денежном отношении. Оказывается, что пятьдесят процентов масла и двадцать процентов пшеницы стоят примерно одну и ту же сумму… Ладно! То есть обманул. Обманул второй раз, можно сказать — ограбил своего хозяина.

Восьмой стих (в нашем переводе): «И похвалил господин управителя неверного…». Ну, конечно, неправильно. Не «господин», а «Господь» по-русски надо говорить. Похвалил-то не хозяин. За что ему хвалить-то было? Во-первых, он ничего не знал, да?(смех в зале) Если бы он узнал, то за что хвалить-то?! Тогда бы хитрости-то не было. А его раз ограбили, второй раз ограбили, а он, видите ли, ещё и хвалит. Речь не об этом!«Кириос»‒  значит «Господь»! И похвалил Господь Иисус Христос перед Своими учениками этого человека. За что? Ну, конечно, не за нравственное безобразие! Тут хвалить не за что. А за догадливость! Как здесь сказано: «И похвалил Господь управителя неверного (по-гречески «управителя неправды»), что догадливо поступил…». Там стоит слово не «догадливо»‒что «мудро» поступил. Здесь  «мудрость» означает хитрость. Так же, как (помните ?) змей был (в нашем переводе) хитрее всех животных, да, в раю. А по-гречески змей был «мудрее» всех. Мудрость означает хитрость, хитроумность. Вот. Так что хитро поступил,«…ибо сыны века сего догадливее (мудрее) сынов света в своем роде» (Лк 16:8). Неправильно! Не в «своём роде»! (Ну, как?..  непонятно, ‒ «в своём роде», что значит «в своём роде»?) По-гречески стоит: «… сыны века сего мудрее сынов света в отношении с себе подобными» ‒ буквально «в род свой». То есть «в свой народ», «для своего народа» ‒ в отношении со своими, ну, с такими же, как они.

О чём здесь говорится? Ну, «сыны века сего» ‒ это обычные люди, ну, бизнесмены всякие, которые там не задумываются о божественном, о своей праведности. Обычные мирские люди. А «сыны света»… Во-первых, так себя называли праведные фарисеи, затем так называли себя праведные ессеи, кумраниты (жители кумранских пещер). Так себя называли первые христиане. Помните Первое послание к Фессалоникийцам? «Помните,‒ говорит апостол Павел, ‒ Вы не сыны тьмы, вы сыны света!» Так что здесь обращение и к Церкви, что Церковь, христиане должны наблюдать за окружающим миром и понимать, что там люди подчас бывают гораздо умнее, чем сами христиане, да?

Он догадливо поступил в критической ситуации. Ведь подумайте! Во всех этих притчах, во всех, всегда хозяин ‒ это Бог, конечно, это же притча, как аллегорическое повествование, да?.. Надо понимать. Хозяин ‒ это Бог. Каждый из нас ‒ это неверный управляющий, потому что нам дана жизнь в управление, да? А мы ею распоряжаемся плохо. Но каждому, в конце концов, придёт отставка, то есть конец-то близок для каждого из нас. И тогда придётся дать отчёт. «Ну-ка, дай отчёт о своей жизни!» Что делать?! Время не терпит, надо что-то предпринимать. А что делать? И вот этот человек мирской нашёлся, что делать. Что он сделал? Да просто благотворил хотя бы тем, кто вокруг него. Ну, что делать? То есть он догадливо поступил. И дальше: «И Я говорю вам: приобретайте себе…(Наш перевод!… Наш перевод ‒ это не значит правильный перевод. Я просто всегда говорю:«наш перевод», а потом уже выясним, что там на самом деле.) …друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители». Ну, в общем-то и целом понятно. И в аллегорическом плане понятно ‒ обнищаем мы с нашей смертью, да?. Наши друзья, ну как это они примут в обители ‒ не совсем ясно…

Так вот! Кто такие «друзья»? Друзья. «Приобретайте себе друзей». Для публики, которой говорил всё это Иисус Христос, было ясно всё с полуслова, потому что, согласно иудейской традиции, зафиксированной неоднократно и в Библии, и в Талмуде, говорится, что «друзья человека ‒ его дела милосердия». Они будут ходатаями его перед Богом. Понятно, да? То есть наши дела милосердия идут в небеса и там просят за нас Бога. Ну, образ такой. Это наши «друзья истинные». Так что «приобретайте себе друзей» означает «творите милостыню»… Чем? Здесь сказано: «богатством неправедным». То есть ‒ воруйте побольше и раздавайте (смех в зале). Ну, так можно понять! Обычно так и понимают… Ну что это такое?! Но здесь-то и самая соль! И самое интересное и прелестное в том, что говорит Иисус Христос! Он всегда говорил ярко, поэтично, с игрою слов. По-славянски чуть-чуть точнее: «Приобретайте себе друзей (стяжайте други) маммоной неправды». Не богатством неправедным, а чуть-чуть по-другому:«маммоной неправды». Это более буквальный перевод (пишет на доске)Там стоит: «Маммона неправды», μαμωνα̃ τη̃ς ἀδικίας. Что такое «маммона»? Ну, это еврейское слово, просто здесь транслитерировано греческими буквами: «маммона». Корень этого слова«м-н». Нам известно много еврейских слов с таким корнем. Ну, например, всем вам известное слово «аминь» (вот здесь тоже «м-н») — аминь. Этот корень означает «крепость, надёжность, верность», то, на что можно положиться ‒ «м-н». То, на что можно положиться. «Маммона»‒ это то, на что человек полагается, на что он надеется, в чём видит свою опору. А в чём простой человек видел свою опору с древних времён? В своём имении! Конечно. Это останется и мне на чёрный день, и детям моим. Вот на что надеется простой человек. И старается побольше набрать себе всего, что даёт ему опору в жизни.И это значение, так сказать, нейтральное.Так было в древности. Но с ростом израильской государственности и социального развития стали появляться бедные и богатые. И теперь уже бедные с завистью смотрели на богатых. И смотрели: откуда они своё богатство получили? Ну, наверное, неправедными трудами-то, да? «Трудами праведными не выстроишь себе хоромы каменные», да? И слово «маммона» стало означать не просто богатство или опору в жизни; ‒«неправедно нажитое богатство». Дальше ‒ хуже. Люди, которые копят и собирают, иногда бывают одержимы, как скупые рыцари. Ими как бы владеет уже это богатство. Они уже от него никак не могут избавиться. Они на сундуках на своих сидят. И теперь уже слово «маммона» стало обозначать демона богатства, того беса богатства, который держит человека. Такая бесовская сила. Так что это слово имеет долгую историю и долгое значение. Но это для нас ‒ мы разбираемся в истории. Но для еврейского-то уха оно просто звучит как «надежда» или «опора, крепость». А уж как его понимают ‒ зависит от контекста.

Дальше. Но ведь слово «адикия», ἀδικία‒ неправда (маммона неправды) ‒ это греческое слово. Но, если его перевести на еврейский язык, то оно означает то же самое, корень здесь тот же самый, что «м-н», потому что «правда» (то, что у нас переводится, как «правда») – это как бы юридическое понятие. Но на самом деле ничего себе юридического нет. Это чисто условный перевод еврейского слова, которое обозначает именно «верность, надёжность, крепость» – то есть «маммона». Но здесь сказано, что это не «правда», а «неправда» –«а-дикия»! Правда будет –«дикия», а «неправда»–«а-дикия». «А» — это всегда отрицание, да?«Неправда». Так что игра-то слов в чём? — Приобретайте себе друзей «маммоной немаммонной», если это перевести на язык Иисуса Христа. То есть «крепостью некрепкой», «надеждой ненадёжной», опорой, на которую невозможно опереться – то есть «богатство»! Ведь богатство –это ненадёжно. Дальше сказано (наш перевод неправильный): «Ибо,чтобы, когда она исчезнет («приобретайте себе друзей маммоной немаммонной», вот этой самой), чтобы, когда она исчезнет…» А когда она исчезнет? Ну, когда мы исчезнем! Когда нас не станет. Человек же пришёл голым в этот мир, голым и уйдёт. Ведь не захватишь с собою богатство, правда? Она исчезнет! «Чтобы, когда она исчезнет», не они вас приняли в вечные скинии (не в обители, а в скинии –шатры)…Чтобы, когда она исчезнет, вы были приняты! Это passivum divinum– страдательный божественный залог. Чтобы Бог вас принял. Никакие друзья вас не будут принимать в Царство Небесное (это только в нашем переводе так). Нас принимает в Царство Небесное Бог, а не люди! Понятно, да? Не «когда они вас примут –друзья», (в нашем переводе), а чтобы вы были приняты. За что? За то, что вы творили милость. За это они как ваши друзья будут ходатайствовать за вас перед Богом, и Бог вас примет в скинии вечные.

То есть это изречение просто о том, что надо разумно тратить своё земное богатство. Это не значит, что надо расточать, но и не надо копить, не надо на него надеяться. А есть возможность – творить милостыню. А этот неверный управляющий хвалится за то, что он в критической ситуации, когда уже не остаётся времени, поступил всё-таки разумно(смеётся). Может быть и нечестно с точки зрения хозяина, но для себя разумно. А что это значит?! Ведь он простил долги. Он простил долги! А что такое долги в этой притче? Ну, что такое воровство у Бога– это пустая трата нашей жизни, да? Вот, хозяин. А, расписку они давали. Что такое долги? Да это грехи человеческие – долги перед Богом! Если мы будем прощать другим их грехи, то и нам простится. Понимаете? Ведь вот в чём дело! Всё надо понимать аллегорически ещё. Здесь, долги : «Пиши расписочку на пятьдесят. Прощаю. Да, ла-адно!». Мы должны! За Бога мы не отвечаем, но друг другу прощать грехи – должны. Не осуждать. Вот, о чём идёт речь ещё вдобавок ко всему.

Вот такие замечательные притчи у Луки. И замечательная притча о блудном сыне. Ну уж нам некогда сегодня разбирать, заканчиваем…