Феодоровский собор, 11 мая 2007 года

Расшифровка  – Ольга Королева

Сверка и корректура  –Л.Голубкова и О.Суровегина

 

Сегодняшняя наша лекция плановая. Она должна была быть несколько раньше, потому что посвящена пасхальному Евангелию, но так произошло, что я тоже не мог, был в Москве, и вот сейчас отец Георгий уезжает в Москву… (голоса в зале: «Не слышно…»)

Значит так, сегодняшняя лекция будет несколько запоздалой, потому что она была запланирована у нас сразу после Пасхи, посвящённая Пасхальному чтению Пролога Евангелия от Иоанна. Ну, ничего, все равно мы с вами уже более-менее посмотрели на синоптические Евангелия, можно кратенько и о Евангелии от Иоанна поговорить. А следующая лекция будет 18 мая, это хорошо совпадает с Вознесением, Вознесение 17-го мая. Будем говорить о Вознесении, о книге Деяний, а потом уже о Пятидесятнице.

Итак, сегодня наша беседа посвящена началу Евангелия от Иоанна. Помните, во время Пасхальной Литургии читается на нескольких языках, как правило, обязательно сначала по-гречески читается, потом по-латыни, по-славянски, по-русски, ну, а если есть чтецы, которые умеют на других языках, ‒ на других языках: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…»  и так далее. Первые восемнадцать стихов Евангелия от Иоанна. Эти восемнадцать стихов представляют собою Пролог. Так в науке и в библеистике называется «Пролог Евангелия от Иоанна». Первые восемнадцать стихов, они как бы особнячком немножко стоят.

Прежде всего следует сказать, что это очень возвышенный, конечно, текст, чрезвычайно богословски насыщенный. Ведь у нас недаром апостол Иоанн называется Богословом, Иоанн Богослов, да? Потому что его Евангелие отличается сугубо богословским характером, утонченно символическим. Это не просто собрание каких-то речей Иисуса Христа или событий из Его жизни, не просто собрание чудес, не просто собранные биографические данные, а богословский трактат о жизни Иисуса Христа, которая  осмыслена, переосмыслена, обдумана в Церкви и представленно евангелистом  Иоанном в конце I века. Это Евангелие очень позднее, оно ведь было написано уже где-то около 100 года после Рождества Христова, в 90-е годы. Следовательно, от момента Воскресения и Вознесения прошло уже больше 30 лет.Иоанн тогда был уже старцем, старым человеком, и прожил уже жизнь. Так что успел все осмыслить и изобразить  в своем Евангелии в богословском плане.

Когда мы вчитываемся в Пролог Евангелия от Иоанна, то мы сразу замечаем необычный ритм. Дело в том, что эти восемнадцать стихов представляют собой поэтическое произведение. Это стихотворение. По-русски даже это заметно ‒вот этот ритм:

«В начале было Слово/,

И Слово было у Бога/,

И Слово было Бог/.

Оно было в начале у Бога /…»

Без рифмы, но ритм чувствуется. А когда мы читаем это на греческом языке, то там ритм чувствуется еще ярче, чем в нашем переводе. Потому что в переводе часто переводчики ведь у нас пишут в одну строчечку, как будто это не стихотворение. И поэтому мы не всегда  понимаем даже , где стихи, где не стихи. Ведь в Библии очень много стихов, чрезвычайно много, например ‒ пророки все. Если вы смотрите какие-то более современные библейские издания, то вы видите, например – вот, открываю наугад ‒ Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, как столбиком все написано, да? Или любого пророка открываете. Вот пророк Осия, тоже столбиком: это все стихи. Точно так же и Евангелие от Иоанна. Вот откроем Евангелие от Иоанна, начало.

Стиль этого стихотворения гимнический. Это гимн Иисусу Христу, воплощенному Сыну Божию, воплощенному Слову Божию. Но в этот Гимн, довольно стройно и строго составленный, вставлены прозаические кусочки, некоторые стихи – а именно, какие? Вот я себе выписал сегодня: с 6-го по 8-ой стих, это не текст гимна, это вставочка о Иоанне Крестителе. И  затем 15-ый стих. Тоже вставочка прозаическая о Иоанне Крестителе.Вот, исключая эти четыре стиха : 6, 7, 8 и 15,  все остальное представляет собой такой столбик.

Прочитаю только Гимн, исключая прозаические отрывки.

1 В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

2 Оно было в начале у Бога.

3 Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

4 В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

5 И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…

 

9 Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.

10 В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.

11 Пришел к своим, и свои Его не приняли.

12 А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,

13 которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.

14 И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца…

 

16 И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,

17 ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

18 Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.

Несмотря на все погрешности перевода, мы все-таки замечаем здесь гимнический стих. Где-то в ноябре у нас была целая беседа об особенностях Евангелия от Иоанна. Мы перечисляли эти особенности и довольно долго о них говорили. И вот там,среди всего прочего, мы рассуждали об особенностях языка и  богословия Евангелия от Иоанна. Напомним в двух словах.

Если мы говорим о языке Евангелия от Иоанна, то мы сразу замечаем, что он очень резко отличается от языка трех других Евангелий.Слова, которые так часто употребляются у Матфея, Марка, Луки, у Иоанна никогда, или почти никогда, не встречаются. Например, такие слова, как «праведность», или «чудо», или «евангелие», или «покаяние» ‒ и так далее. У Иоанна просто даже не существует таких слов.

И, наоборот: слова, которые есть у Иоанна, ‒«благодать», «истина», «свет», «тьма» ‒ их нет в других синоптических Евангелиях. Это особый совершенно стиль, особое богословие, особая среда возникновения этого Евангелия. Ну, и среди особенностей Иоаннова Евангелия мы заметили также этот поэтический стиль, стиль повторов ‒ так называемые «хиазмы».

Все помнят, что такое хиазмы? Напомню вкратце. Ветхозаветная поэзия и новозаветная поэзия, в значительной своей части, ‒ это все-таки ближневосточная, а не европейская поэзия. Поэзия в Европе, как вы знаете, строится на основе слогового ритма. По слогам, ритмически стихи строят: «Мой дя́-дя са́-мых че́ст-ных пра́-вил…», «Вста-ва́й стра-на́ ог-ро́м-на-я..» Любое стихотворение, оно делает ударение и формируется слогами, это так называемый силлабический стиль. «Силлабус» ‒ по-латыни значит слог.

Но вот ритм (а поэзия ‒это всегда ритм), ритм ближневосточной (арабской, еврейской, эфиопской, персидской) поэзии совершенно другой. Это не слоговая ритмика, а понятийная ритмика. Когда вторая строчка либо повторяет первую строчку, либо отрицает ее. Это называется параллелизм. Все стихотворение делится по две строчки (две строчки, две строчки, две строчки). Причем каждый раз вторая строчка повторяет мысль первой строчки, либо отрицает мысль первой строчки. Это называется параллелизм, параллельные строчки, две параллели идут каждый раз. Если повторение мысли, то это называется синтетический параллелизм, если отрицание ‒ то антитетический параллелизм.

Иногда такие параллели становятся чуть более сложными, когда элементы первой строки повторяются во второй строке только в обратном порядке. А ‒Б, Б´‒А´.

Вот две строки, вот как здесь у нас, например (пишет на доске):

В начале было Слово,

И Слово было у Бога,

И Богом было Слово» (так по-гречески, в русском переводе «и Слово было Бог» ‒ это неправильно)

Вот смотрите:А‒Б, Б´‒А´. Они пересекаются таким образом: Бог ‒ Бог, Слово ‒ Слово…. И дальше так пошло. Перекрестие это напоминает букву Х (по-гречески ‒ «хи»), отсюда название хиазмы (от названия буквы «хи»).

Практически вся поэзия псалмов, например, строится таким образом. Вспомните 50-ый псалом, например:

«3Поми́луй мя, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, (А‒Б)

и по мно́жеству щедро́т Твои́х очи́сти беззако́ние мое́. (Б ‒А)

4Наипа́че омы́й мя от беззако́ния моего́, (А‒Б´)

и от греха́ моего́ очи́сти мя». (Б´‒А)

«Омый»‒ «очисти», «беззаконие»‒ «грех», все время идет вот так, строчка за строчкой. Это называется«хиазмы». Это я вам напомнил.

Вот когда мы разбираем эти первые строчки, даже первый стих:

1В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог

ἐν ἀρχη̨̃ ἠ̃ν ὁ λόγος καὶ ὁ λόγος ἠ̃ν πρòς τòν θεόν καὶ θεòς ἠ̃ν ὁ λόγος

то, конечно, многое в нашем традиционном переводе вводит нас либо в недоумение (это в лучшем случае), либо, в худшем случае‒ в заблуждение. «В начале было Слово»‒ по-гречески (подлинник греческий) стоит не просто «Слово», а стоит следующее: «В начале было Логос (ὁ λόγος)», причем с определенным артиклем (o ‒ определенный греческий артикль).«В начале было Слово». Какое слово? что за слово? ‒по-русски непонятно. Но по-гречески-то определенный артикль указывает на всем известное Слово. «В начале был этот самый Логос». Причем русское «слово»‒ среднего рода, а греческое слово «Логос» ‒ мужского рода. «В начале был Логос». Причем всем известное, определенное совершенно понятие, богословское, философское понятие, всем известное понятие. А не просто какое-то «Слово».

Дальше.

… καὶ ὁ λόγος ἠ̃ν πρòς τòν θεόν καὶ θεòς ἠ̃ν ὁ λόγος

(Пишет и говорит):

Это Слово было Богом. И Богом было это Слово.

То есть, когда мы входим в оригинальный текст, то все становится на свои места и становится гораздо более понятным, чем на русском языке. Если по-русски смотреть: в начале было Слово какое-то,  и это какое-то Слово было у Бога, и это какое- то Слово, оказывается, было Бог, «и Слово было Бог». Так у нас переведено. То есть «В начале было такое Слово, которое Бог» (как бы на небе написано).Но это вовсе не так.

Когда мы начинаем читать Евангелие от Иоанна, вот с этой строчки, то мы прекрасно понимаем, что евангелист здесь подражает первой строчке Библии, первой строчке книги Бытия,которая начинается как? «В начале сотворил Бог небо и землю..»,  а здесь « В начале было Слово у Бога…»

С одной стороны, это явное подражание первой строчке Библии, как бы делается заявка на какое-то новое творение. Там говорится о творении мира: «В начале Бог сотворил небо и землю», и дальше говорится о том, как Он это делал. Тоже в гимническом стиле по строфам, разделенным на семь дней недели. Здесь тоже говорится о начале, но о другом начале, и как бы о новом творении. Во-первых, само понятие начала уже здесь гораздо более глубокое, чем в том, древнем рассказе.

Для простого человека весь мир воспринимается как пространство, как время ‒ классическое представление о мире, так сказать, представление Галилея. Ну, так же было и в древности. Но уже с глубочайшей древности, очень древняя мысль человеческая задумывалась над тем, что и пространство, и время, и все, что существует в пространстве и времени, имеет какое-то другое начало.

Разумеется, когда книга Бытия нам говорит , что в начале Бог сотворил день, свет, день первый, потом день второй, и так далее, и так далее,то возникает немедленно мысль о каком-то временном начале, что была какая-то точка во времени, точка отсчета, так сказать пункт «ноль» ‒ ноль минут ноль секунд. И оттуда началось творение ‒ временное начало. И у человека простого, конечно, немедленно возникает вопрос: «А что было до этого начала? Что было в то время, когда ничего еще не было?» Это естественно, потому что мы способны воспринимать все существующее только как пространство и только как время. А что дальше вот тех звезд, а что там еще есть? А что за теми звездами в пространстве? Помните, как в учебниках школьных рисовали средневекового монаха, который дошел до края земли и вообще до края небесных сфер, высунул свою голову из этих небесных сфер и посмотрел, а что там за ними. Вот  эти примитивные народные представления естественны, потому что люди только так и способны воспринимать мир ‒ как пространство и как время. Но знаете, уже в ХХ веке физика давным-давно отказалась  от таких представлений, со времени Эйнштейна. Эйнштейн, конечно, же гениальный физик, но философская мысль уже в глубокой древности пришла к той же самой мысли. Я не говорю уже о поздних таких мудрецах, как святые отцы начала первой половины I-го тысячелетия. Ну, например, Блаженный Августин, который говорил, что Бог сотворил мир не во времени, а вместе со временем. Что и само время, и само пространство ‒ суть творения Божии. И до начала не было ничего. Бог из ничего сотворил и пространство, и время, и материю, и энергию, и все, что заключается в этом пространстве и времени. То есть он как бы предшествовал открытиям Эйнштейна.

Но задолго до этого греческие философы задумывались о начале. Но под началом они принимали не временное начало. Вообще говоря, слово «начало» ( пишет на доске и говорит) ‒ по-гречески αρχή [архи́ или архэ], а если латинский перевод ‒ principium, «принцип», ну и по- русски «начало», «начальник» ‒ говорит не только о временном начале, но и о начальстве, то есть о чем-то основополагающем или о владеющем чем-то. Люди всегда задумывались, откуда все произошло, что было началом всего? Не в смысле времени, а в смысле откуда все пришло. Начало как источник всего.

И вот самый древний, во всяком случаев мифической истории, самый древний греческий философ, помните, кто это был? Фале́с (Милетский). Он отвечал на этот вопрос. Но вопрос стоял: «А откуда все, в чем начало всего?» Он говорил: «А все из воды. И все в воду уйдет . Все из воды…» Ну, это был очень наивный ответ, конечно, очень наивный. Но все-таки какой-то ответ! Вот: вода есть начало всего!

Потом пришли другие философы, которые сказали, что нет, это уж слишком примитивно все. Начало ‒ это, конечно, не вода. Так сказал Анаксимен (это VI в. до н.э.). Начало ‒ это воздух, воздух! Когда воздух сгущается, то появляется и вода. Еще сильнее сгущается ‒появляются твердые вещи. И так далее.

Пришли другие философы, которые говорили: «Нет, начало всего не воздух, начало всего ‒это какой-то всемирный Дух». Потом Эмпедокл(это V в. до н. э.) говорил о том, что нет, не одно начало, а четыре начала или четыре стихии породили все. Помните: вода, воздух, огонь, земля. Смешиваясь, все это дает все многообразие веществ, минералов ‒ всего.

Пришел Демокрит (V-IV в. до н.э.). Говорил: нет, не четыре, таких начал 81 (9 умножить на 9, получается 81). Он их назвал «атомы», вот такие маленькие частички, которые сцепляются, сцепляются. Там кубики, пирамидки с крючочками, и вот получается всё.

А еще древнее, древнее там какого-нибудь Фалеса, первобытные какие-то люди говорили, что все из земли ‒вот начало всего. Земля ‒ мать всему. Все из земли, как бы из праха, и все туда, в землю, уходит. Как-то так это наглядно очень. Земля ‒ начало всему. Она мать, «мать сыра земля». По латыни «материя», materia. Все из материи, и все в материю. И все вообще ‒это материя. Вот такое чисто первобытное ощущение всего бытия. Вот материализм.

Но уже Библия нам говорит возвышенные, конечно, строки. Начало книги Бытия: В начале (правда, имеется в виду временное начало) был все-таки Бог. Это Он своим словом все сотворил. Бог сказал (произнес слово): «Да будет свет!» ‒и стал свет. И дальше, сказал: «Да произрастит земля траву» ‒ и земля произрастила траву. Ну, это такое поэтичное, с одной стороны, но очень глубокое представление о том, что все от Бога. Все от Бога! Он есть начало всему. Он Своим словом произвел все.

Евангелие от Иоанна, конечно, идет гораздо, гораздо дальше, имея за плечами уже тысячелетнюю историю: и религиозную историю Израиля, и полутысячелетнюю историю древнегреческой философии, которая уже была освоена в достаточной степени. Под началом понимает именно такое богословски-философское начало. «В начале было Слово», ‒пишет он, но Слово это у Бога, и само Слово было Божественно. Логос был Бог. Принципом всего или началом всего было Слово ‒ Логос.

И вот давайте подумаем о том, что же такое это за Логос. Само понятие «логос» ‒ слово, конечно, философское, идущее из греческой философии. Но мы же не скажем о евангелисте Иоанне, что он воспитывался в греческой  философии. Нет, конечно, он был воспитан на библейской традиции. Сам он иудей, из иудеев, стал христианином. И, конечно, всё его Евангелие пронизано библейским духом.

А что же Библия нам говорит, в более поздних книгах, чем книга Бытия, о начале? Там нигде не сказано о том, что в начале было Слово, кроме первых строчек, что «сказал Бог: да будет свет..»

Примерно в V веке до Рождества Христова, в послепленную, в послевавилонскую эпоху,  в Израиле появился целый класс таких образованных людей, которые называли себя «мудрецы Израиля». Это были учителя нравственности и учителя Закона Божия. Они составляли замечательные книги, которые вошли к нам в канон Священного Писания. Некоторые книжки не вошли в канон, но, тем не менее, у нас печатаются. Это так называемая «литература Премудрости». Премудрость по-еврейски‒, «хохма́» («хокма́» точнее, если произносить по-еврейски). Слово вам известное… Это часто так бывает в вульгарном языке, когда какие-то священные понятия используются в неподобном смысле. Премудрость Божия…

Так вот, у нас есть такие книги: книга Притчей ‒ это типичная  книга Премудрости. Под премудростью понимался в обыденной речи здравый смысл. Хокма́‒ это здравый смысл, это общественная нравственность, выраженная в каких-то сентенциях здравого смысла. Вся книга Притчей, например, так построена. Затем появились другие книги ‒ книга Премудрости Соломона, затем Екклесиаст, затем книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Все это литература Премудрости. И о чем же она говорит? Она говорит о том,  что в начале было не Слово, а была Премудрость. Вот эта самая «хокма́», а по-гречески как? «София».

Вот откроем, например, книгу Притчей и посмотрим на 8 главу, 22 стих.

22 Господь имел меня началом пути Своего (говорит Премудрость – прим. архим. Ианнуария),прежде созданий Своих, искони;

23 от века я помазана, от начала, прежде бытия земли.

То есть какая-то Премудрость Божия, здесь олицетворенная явно, была в начале всего мира. А потом эта же Премудрость с небес, оттуда, с божественных высот, спускается на землю. И вот в начале 9 главы  книги Притчей, мы читаем о Премудрости:

1 Премудрость построила себе дом (на земле– прим. архим. Ианнуария),), вытесала семь столбов его,

2 заколола жертву, растворила вино свое и приготовила у себя трапезу;

3 послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских:

4 «кто неразумен, обратись сюда!»…

И дальше идет длинная речь Премудрости.

Но люди слушают, но не поступают по Премудрости. Люди гораздо больше склонны взирать на другую женщину, не на Премудрость-Софию, а вот на какую:

13 Женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая

14 садится у дверей дома своего на стуле, на возвышенных местах города,

15 чтобы звать проходящих дорогою, идущих прямо своими путями:

16 «кто глуп, обратись сюда!» и скудоумному сказала она…

И люди отвергают, конечно, Премудрость и бегут к женщине глупой и безрассудной. Ну, вот такое приточное, здесь же притча, изображение человечества.

Что же имели в виду мудрецы Израиля, когда они писали о Премудрости? Да, даже в псалмах, помните, 103 псалом: «24…вся премудростию сотворил еси». То есть все сотворил своею Премудростью. Премудрость стояла прежде всего, была в начале всех путей Господних.

Надо сказать, что мудрецы Израиля под Премудростию Божией (которую они не называли «словом», а просто «премудрость») имели в виду Тору.Они имели в виду просто Тору. А что такое Тора? Пятикнижие Моисеево. Или, в более поздние времена, это Пятикнижие Моисеево, то есть пять первых книг Библии (они составляют основу Библии) стали называть Закон Божий, Закон ‒Тора. Вообще еврейское слово «Тора» означает «наставление, поучение, учение». Вот что означала для евреев позднего времени, времен Иисуса Христа, скажем, Премудрость Божия. Вот что было в начале путей Божиих: «Тора,‒ говорили они, ‒ существовала прежде сотворения земли и неба». Еще до этого. Потому что она Божественна, она у Бога была, она ‒ Слово Божие. И именно Тора в основе всего. Мы должны почитать эту Тору, это и есть Премудрость Божия. Если будем жить согласно Закону Божию, записанному в Торе, то тогда мы будем праведными и обретем вечное блаженство». Закон, иными словами, заповедь Божия.

Здесь, у Иоанна все иначе. То есть, с одной стороны, он воспринимает эту традицию Премудрости, которая «была в начале у Бога». Она ‒ это не просто олицетворенная Премудрость, но эта Премудрость сама была Богом, это Слово. Он называет, правда, не «Премудрость», а «Слово», что, кстати, лучше соответствует началу книги Бытия, потому что там нет слова «Премудрость». Там говорится о том,  что Бог сказал, то есть произнес некое слово.

На выборе евангелиста Иоанна этого термина ‒ Логос (Слово) сказалась, конечно, определенная причина. Почему он не написал, что вначале была Премудрость,  и Премудрость была у Бога, и божественной была эта Премудрость? А другое слово подобрал ‒«Слово».  Да дело в том, что свое Евангелие он писал для публики вовсе не еврейской, а писал для людей образованных, эллинистически образованных людей Малой Азии. Он писал это Евангелие в городе Эфес, практически столице Малой Азии, Римской провинции. А в то время эллинизированное общество, среди которого и распространялось Евангелие, было очень увлечено греческой философией. А преимущественная философия того времени ‒это был стоицизм, стоя, философия стоиков (III-IIв. до н.э.). Основатель ее, Зенон (Кетийский), говорил о том, что началом всего мира и вообще всего существующего космоса является некий присущий самому этому космосу разум, разумность. Эта разумность и называется  по-гречески словом λόγος [Логос], то, что у нас переводится как «Слово». Отсюда ‒ «логика», «логичный». Это не значит «словесный», это значит ‒ «разумный». Слово  «логос»  ‒ это не только «слово», слово «логос» многозначно. Оно означает и слово сказанное, и разум, и замысел, и много других таких значений.

Так вот Зенон, стоик, и все стоики вслед за ним говорили, что в начале всего ‒ Логос. Под этим они понимали как бы мировой закон, порядок. И вот весь космос, всё бытие они разделяли на две части: макрокосм ‒ это то, что нас окружает, и микрокосм ‒ это то, что внутри меня. Но и макрокосм, и микрокосм существуют по одному и тому же закону ‒ по закону разумности, Логоса. Во всем действуют законы. Во внешнем мире, мы сказали бы, это законы природы, а во внутреннем мире ‒ закон совести человеческой. Но это один и тот же закон, это один и тот же Логос, пронизающий все.

Но человек такое самовольное, вздорное существо, что не хочет жить в согласии с мировым Логосом и живет не логично, а беззаконно, неразумно. И наступает конфликт между внешним Логосом, который пронизывает весь мир, макрокосм, и совестью человека, которая внутри него, говорит в нем, что ему плохо. Вот это дисгармония. Человек несчастен здесь, потому что он не следует Логосу, не следует закону, который дан всему миру. А вот если человек будет слушаться голоса своей совести и поступать только так, чтобы совесть была спокойна, то наступит гармония. Что бы ни происходило, человек будет в гармонии с окружающим миром.

Вот это философия стоицизма. Она пронизывала все римское общество в то время. И поэтому слово «Логос» было у всех на устах и у всех на слуху. Не столько слово «Премудрость», сколько слово «Логос». Но оно настолько близко подходила к понятию «Премудрость», что евангелист Иоанн использовал для своих читателей именно это понятие, именно это слово, заменив «Премудрость» словом «Логос». Так поступил не только он, но и другие мудрецы его времени. Например, великий иудейский богослов и исследователь Библии Филон Александрийский (ок. 50 г. н.э.). Он тоже говорил о том, что в начале был Логос, но имел в виду при этом Тору. Потому что он был иудей. То есть Тору иудеи называли «Премудростью», а он ее назвал «Логосом». Просто заменил одно слово другим.

Вот такие два источника. Один источник ‒ глубоко внутренний, библейский источник (понятие Софии-Премудрости, которое здесь отразилось как «хокма́»), а другой  ‒чисто внешний, лингвистический (понятие Логос, идущее из философии).

Но ведь разница между иудейским пониманием Премудрости и Логосом  Иоанна велика! Если Премудрость у иудеев ‒ это Закон Божий, Тора, слова, буквы, то здесь Премудрость Божия, Логос ‒ это не буквы, а живое существо, человек ‒ Иисус Христос. Одно дело, когда Бог говорит нам через написанный текст. (Вот я читаю Закон Божий и внимаю ему.) И другое дело, когда Бог говорит нам  через живого Человека, Который явился здесь, это Слово воплощенное. Об этом здесь и говорится, в Прологе Евангелия: Он «11 Пришел к своим, (как Премудрость пришла к своим), и свои Его не приняли». Здесь повторение,конечно, таких мотивов, известных уже из Ветхого Завета. Люди принимают глупую женщину, а Премудрость отталкивают. Так здесь:«Пришел к своим, и свои Его не приняли». Но некоторые приняли! Это те, которые уверовали в Него, которые от Бога родились. «Родиться от Бога» точнее, по-гречески будет «зачаты от Бога». В другом месте евангелист Иоанн пишет о том, что человек зачинается от Бога семенем Божиим. Семенем Божиим он называет Дух Святой, то есть  крещеные люди, которые вопринимают Дух, то есть семя Божие.  Это новое рождение.

Помните, в Библии, в начале, говорится о том, что Бог сотворил Адама из праха земного и вдунул в него дыхание жизни, и стал человек душою живой, так? Вот теперь здесь новое дыхание Божие на персть земную изливается с небес, согласно пророческим обетованиям, скажем, Иоиля, ‒ это дыхание Духа Святого. В Книге Деяний говорится о том, как Дух Святой в виде огненных язы́ков сходит на землю, и вот вливается как бы в людей это новое дыхание (слово «дух», «дыхание»‒ это же одно и тоже). Снова дышит в людей этот Бог, и вот из этой персти творит нового человека. Значит, те, которые уверовали, которые родились, а точнее ‒ зачаты от Бога, то есть приняли Духа Святого, те уверовали в Него.

«14 И Слово стало плотию…» Ну, под словом «плоть» надо понимать не столько материю, хотя и это тоже. Слово «плоть» в Новом Завете обозначает всегда человека. Человека в его слабости, смертности ‒ вот плоть. Помните:«…плоть и кровь Царство Божие не наследуют» (1 Кор 15:50). Это не значит, что вот плоть, тело, а плоть ‒ как человек, такой, какой он есть.Здесь, на земле, он Царства Божия не наследует, ему надо преобразиться еще, родиться от Бога, чтобы стать другим человеком. Так что Слово стало Человеком, можно сказать, слабым человеком, простым человеком. Как каждый из нас: родился, жил, голодал, умер.

«14…и обитало с нами…». В книгах Премудрости говорится о том, как Премудрость построила себе дом. Мы только что читали. Там не слово «дом» стоит, а «скиния», «палатка», «шатер» ‒ вот эта первая скиния. Помните? Божественная скиния, которая была установлена для скрижалей Завета.Так и здесь говорится, что Слово не обитало с нами, а Слово, по-гречески, построило себе, разбило шатер. Опять же это аллюзия, намек на Ветхий Завет в книге Премудрости. Здесь почти в каждой строчке! Просто по-русски это не всегда заметно. Да и мы плохо Библию-то знаем… Но этот шатер ‒ это, конечно, тело человеческое, это понятно.

«14 И обитало с нами, полное благодати и истины».

Вот такая история понятия Слова. Но, конечно,в новозаветной литературе, какой мы ее знаем: Иоанн, апостол Павел… Только у Иоанна употребляется это понятие Слова.Только у Иоанна! Только вот здесь, в начале Евангелия от Иоанна. И еще второй раз ‒ в книге Апокалипсис, в 19-й главе, по-моему, где  говорится, что в конце веков на битву выйдет Слово Божие : «Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие»» (Откр 19:13).То есть это иоанновскаятрадиция.

У апостола Павла те же самые мысли выражаются. Может быть, не так философично, но столь же глубокомысленно. Но употребляет он другое, более привычное для себя слово: не Логос, а обычную Премудрость. У Иоанна Слово ‒ это Иисус Христос, воплощенное Слово Божие. У апостола Павла ‒ это Премудрость Божия, воплощенная в Иисусе Христе. Но и тот, и другой, конечно, заменяет букву Закона живой Человеческой, или Богочеловеческой, Личностью.

Там Премудрость и Слово ‒это Слово, сказанное и записанное. Здесь Премудрость и Слово ‒это Слово-Весть. Что такое слово? Это весть.Вот я говорю кому-то ‒ это значит, что извещаю кого-то. Вот там Божественная Весть пришла, приходила через букву (это в Торе, в Библии). А вот с Рождеством Христовым эта же Весть Божия пришла не в букве, а в живом виде.

Павел называет это Премудростию. В Первом послании к Коринфянам, в первой главе, замечательные строчки, не менее замечательные, чем у евангелиста Иоанна. Помните, когда он рассуждает о Кресте, он говорит о том, что он пришел в Коринф, чтобы возвещать Евангелие (Евангелие ‒ тоже Слово Божие). Пришел возвещать Евангелие, причем «не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1Кор.1:17).

Апостола Павла упрекали в том, что его речь не слишком философична, слишком примитивна. Он немножко оправдывался: он пришел не для того, чтобы извлекать красноречивые слова, премудрость слова («премудрость слова» ‒ σοφία̨ λόγου, sofia logou «софия лого», «красноречие»), чтобы не лишить смысла Евангелие о Кресте.

И дальше продолжает:

18 Ибо слово о кресте (Евангелие – прим. Архим.Ианнуария) для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия.

19 Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.

20 Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

21 Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.

22 Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;

23 а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие…

И дальше, продолжая, он пишет, что мы проповедуем Христа, «Который сделался для нас премудростью от Бога…» (1 Кор 1:30).

Вот в этом отрывке, который я прочитал, раз десять, наверное, повторяется слово «премудрость», «мудрость», «мудрые»… И этому слову «премудрость» постоянно противопоставляется другое слово, которое, к сожалению, у нас переводится по-разному в этом же отрывке. Переводится как «юродство», затем «неразумие», «безумие» и так далее.

За всем этим стоит опять же библейская традиция. Помните: пришла Премудрость Божия на землю. Люди ее не принимают, но прислушиваются к женщине глупой, шумливой, безрассудной. Противопоставляются две женщины: Премудрость (София), и глупость (Мория).И вот у апостола Павла то как раз здесь тоже противопоставляются постоянно эти два понятия: софия – мория, σοφίαν – μωρίαν, премудрость и глупость. Только у нас слово «глупость» переводится как «юродство», что нас вводит иногда в заблуждение, потому что у нас юродивые ‒ это совершенно особый тип святости. Здесь не об этом речь, здесь речь идет просто о глупости, неразумии, безумии. Противопоставляются эти два понятия.

Люди думают, что они мудрые, но они не познаю́т истинной мудрости, которая есть мудрость Божия. Им кажется, что Мудрость, спустившаяся на землю, ‒ это сплошное юродство (то есть глупость), да? «Слово о кресте для погибающих юродство есть…», то есть глупость. Евангелие им кажется глупостью. А на самом-то деле они тем и обнаруживают собственную глупость! Вот эта диалектика: противопоставление «глупый» — «мудрый» у Павла постоянно в этих строчках первой главы Первого послания к Коринфянам (это посвятительная глава), вот здесь это противопоставление и есть.

Библейская основа ‒ вот уже в книге Притчей, кроме того, в глубокой греческой, эллинской традиции.

22 … Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;

Неправильный перевод: не чудес. Не чудеса интересовали иудеев! В подлиннике и в славянском тексте по-другому. Иудеи требуют зна́мений. Знамения и чудеса ‒ это разные вещи! Конечно, знамения могут быть чудесными, но это разные вещи. Каких знамений требовали иудеи? Знамений легитимации. Ну, что такое знамение? Знамение ‒ это знак. Ведь иудеи ожидали тогда пришествия Мессии, который принесет мудрость. Мудрость, сошедшая с небес, ‒ это Мессия. Но Мессия должен был доказать, что он истинный Мессия, истинный Христос, Помазанник, посланный от Бога. Показать какие-то знаки. Это называется знамение легитимации, то есть законности. Ведь «христы» появлялись чуть ли не каждый год в Израиле, но они не могли доказать, что они «христы». Они не могли дать этих знамений. А какие знамения требовались? А такие же, какие чудеса, например, который совершал Моисей. А дьявол предлагает Иисусу: а докажи, что ты Мессия, сделай вот эти камни хлебом. Вот как Моисей ниспослал манну небесную, так же и ты накорми людей, тогда и все тебе поверят. Или, там, прыгни с крыши и полети, как вот ангелы там подняли: «…не преткнеши о камень ногу твою…» Иисус отказывается от совершения таких знамений.

Ну, вот: иудеи требовали знамений. А «еллины ищут мудрости». Да, действительны, эллины все были увлечены тогда мудростию, то есть фило-софией. София ‒ мудрость. Кстати, откуда происходит слово «философия»? Философия. «Фило» ‒ значит «любо», то есть «любомудрие» буквально, любовь к мудрости. Это от Сократа идет.Сократа называли «мудрецом», «софистом», он σοφός[софо́с] ‒ мудрый. Он говорил: «Я не мудрый, мне далеко до мудрости, я всего лишь друг мудрости, я люблю мудрость: φιλοσοφία‒ фило-софия. Я ‒ фило-соф, друг мудрости, а не мудрец». Вот отсюда «философия», от Сократа идет.

Греки, они искали философию, в ней видели спасение. Они считали, что философия ‒софия, она небесная, вот ей и надо учиться. И уже с глубокой древности у греков всегда было противопоставление человеческой глупости ‒ божественной мудрости. Это очень древняя традиция, которая прекрасно отразилась в греческой трагедии. Ну, каких трагиков-классиков мы знаем? Эсхил, самый древний, потом Софокл пришел. А за ним кто? Еврипид, конечно. Они все очень различные. Наиболее классическая форма трагедии, у Софокла, у Эсхила более архаичная, у Еврипида более такая модернистская. Все трагедии следуют приблизительно одной и той же схеме. А какой схеме? Обнаруживается человеческая глупость, которая прежде всего видна в его человеческой гордыне, которая наказывается и исправляется сошедшей с небес божественной мудростью.

Ну, предположим, вот царь Эдип. Он родился в царской семье. Но воспитывался он вдали от своей семьи, у других людей. Воспитан был хорошо. Вырос юноша: красивый, мужественный, смелый, умный, как ему казалось ‒ очень образованный и мудрый. Но вся его мудрость перед лицом реальности и судьбы ‒ ничто. Он-то думает, что он мудрый и все знает. Но выходит так, что он, не зная собственных  родителей, женится на собственной матери, ведь он не знает, что это его мать. На самом деле он слеп! Он думает, что он зрячий, все знает. Он женится на собственной матери и убивает собственного отца как соперника. Это самое страшное из возможных преступлений. И вот когда он это узнает, то он понимает, что им двигала гордыня ‒ сознание собственного величия, собственной мудрости. И в знак собственного ничтожества, незнания и слепоты, глупости он выкалывает себе глаза. Слепота, да? Незнание.

Но в конце каждой трагедии, каждой трагедии, с небес сцены, с потолка спускался обязательно какой-нибудь бог. Это называется с тех пор в театральном деле «Deus ex machina» ‒ «бог из  машины», сценическая машина спускалась.  вот спускается какой-нибудь корабль-ладья, на ней сидит, там, Афина-Паллада или Зевс на орле, ну, что-нибудь такое…  Это с Олимпа, то есть с небес, спускается истинная мудрость. И этот «бог из машины» распределяет все на земле: вот тебе наказание, тебе ‒ поощрение, тебя я возьму с собой на небеса, а ты спускайся во Ад. Ну и так далее. То есть устанавливает гармонию мудрости божественной и справедливости на земле. А земля погружена в собственные глупости, без божественной мудрости она ‒ ничто. Вот это смысл трагедии.

У нас обычно под трагедией понимают что-то ужасное. Ах, какая трагедия! Ах, какое несчастье! Но смысл-то трагедии совсем в другом. Это, наоборот, утверждение божественной мудрости.И трагедия всегда кончается восторженным хором радости. Наконец-то, настала мудрость! Пришла к нам с небес! Вот ведь смысл трагедии. «Ката́рсис» ‒ то, что называл Аристотель, «очищение». Человек проходит через сознание собственного ничтожества, для того чтобы очиститься божественной мудростью. Смысл трагедии.А само слово «трагедия» откуда происходит? Это козлиная песнь. От слов ὁ τράγος (tragos) – козел, и ἡ ᾠδή (ōidē)– песня, песнь. Трагойдия,  трагедия. Потому что первоначально ведь трагедии, как сценические постановки, были элементами фестивалей в честь празднества бога Диониса. А богу Дионису посвящался козел как жертвенное животное. Помните, песнь козла ‒ трагическая песнь.

Вот такова трагедия древности. И здесь у апостола Павла мы находим то же самое. Вот он пишет о том, что люди думают, что они мудрые, но они своею мудростью не узнали Бога в самой Премудрости Божией, которая сошла с небес. И вот вы ее распяли, эту Премудрость.

20 Где мудрец? где книжник?… Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?  В морию.

Вот в трагедии всегда противопоставляются эти два понятия:  «софия» и «мория» (пишет на доске). Так же, как и в Книге Притчей: женщина мудрая ‒женщина глупая. Точно так же, как и у апостола Павла: мудрость ‒ юродство, глупость.

Вот такая была традиция, традиция древняя: как в призме один и тот же луч света разлагается на разные цвета, так же и в наших книгах Библии одна и та же мысль изображается в разных ракурсах, разноцветно.В Ветхом Завете и в Новом Завете у Иоанна, в Новом Завете у апостола Павла, и позже, например, в Послании к Евреям, которое тоже открывается прекрасным прологом ‒ в произведении уже 90-х годов, где-то тоже одновременно с Евангелием от Иоанна, только совершенно другом ключе. Смотрите, здесь тоже говорится о Слове Божием, которое изначально было:

1 Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках,

2. в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил.

Наш перевод не дает почти никакого представления о той красоте, которая заключается здесь в греческом тексте.

¹ πολυμερω̃ς καὶ πολυτρόπως πάλαι ὁ θεòς λαλήσας τοι̃ς πατράσιν ἐν τοι̃ς προφήταις

² ἐπ’ ἐσχάτου τω̃ν ἡμερω̃ν τούτων ἐλάλησεν ἡμι̃ν ἐν υἱω̨̃ ὃν ἔθηκεν κληρονόμον πάντων δι’ οὑ̃ καὶ ἐποίησεν τοὺς αἰω̃νας

«Бог многократно и многообразно говорил издревле отцам в пророках». А по-гречески будет так (пишет на доске по-гречески): многочастие ‒ πολυμερω̃ς и многообразие ‒ πολυτρόπως. Полимерос и политропосос.

Полимер. Вы знаете, что такое полимер? Это молекула, которая соединяется из одинаковых элементов. Бог полимерно, то есть по кусочкам, по многим кусочкам, по частичкам и разными способами, многими то есть, разными способами, из самых древних времен говорил отцам через пророков. Одному пророку сказал вот этот кусочек, другому пророку ‒ вот этот кусочек, какие-то слова были отдельные. А этому пророку он говорил в видении, а этому во сне, а этому в слухе каком-то и так далее. То есть разными способами и по кусочкам.

А дальше сказано: «Но в последние дни сии», у нас ‒ «говорил нам», не говорил, там стоит другое: «Он все сказал нам». Там: говорил, говорил, говорил…, а здесь, наконец, «сказал». Разные времена, знаете, имперфект и перфект. Там ‒«говорил», а здесь ‒«сказал».

«…в Сыне (через Сына), Которого поставил наследником всего (то есть воскресил), чрез Которого и веки сотворил». Слово Божие было ‒ это Тора, это различные пророчества, по кусочкам, по кусочкам, в течение истории, Бог говорил, говорил ‒ это все буква. А в последние дни явился человек, как Сын, и это было все Слово. Там были отдельные слова (полимерно, политропно), а теперь вот целиком ‒ все сказано. Но это Слово, через которое все сказано, то есть Иисус Христос как Слово Божие, «через Него же и веки сотворил». То есть «Им же вся быша…» Как у Иоанна: «…через Него начало быть».

Веки. Что такое «веки»? Что такое век? (пишет). Век ‒ это перевод с греческого αἰών, эон. Может быть, встречали в философии или богословии. У нас под веком понимается что? Это время, какое-то время, короткий человеческий век. Или там: в каком веке ‒ да, в шестнадцатом веке. Это одно из значений слова «век». Вообще-то, слово век-эон имеет другой смысл. Это перевод с еврейского «олам», который означает мир, весь мир. Вот весь наш мир, со всем его пространством, со всем его временем, ну то, что в современной физике называется пространственно-временное единство. Вот это и называется «олам». Вот сейчас у нас вот этот век,с первого дня творения и до последнего дня Господня, когда все будет разрушено. Наступит другой век, то есть совсем другой мир, преобразованный. А потом, мы же ведь не знаем, мы же такие люди, ограниченные, мы-то живем в этом мире, в этом веке. А может быть, где-то за пределами этого века существуют какие-то другие века? Поэтому здесь говорится, «через Него и веки (то есть  все миры, которые только возможно) сотворил». Нами как-то это не воспринимается. В древности люди были не глупее нас. Вот они уже сознавали, что этот мир не обязательно единственный. Это единственный мир, который нам дан.  Но Бог достаточно силен, чтобы сотворить не только этот мир, но и много других, мы же не знаем.

Вот видите, в разных частях Нового Завета  и Ветхого Завета отражаются эти мысли о Премудрости или о Слове Божием, просто в разных несколько аспектах; о Премудрости, которая предшествовало всему творению, о Слове, через которое Бог творит или которым Бог творит все. То есть за всем этим скрывается мысль, конечно, о порядке в этом мире, о том, что все в мире не бессмысленно.Ведь если бы все было хаотично, и беспорядочно, и бессмысленно, то мы вообще ничего и знать не могли бы! Мы не могли бы, например, отличить вот эту вещь (показывает) от этой вещи.  Просто все было бы в хао́се, не было бы никакого членения. Мы бы не могли указать вот это, это, это или это. Но все осмысленно, и поэтому мы способны все осмыслять. Наш разум-то способен быть только потому, что мир разумен. Он сотворен Логосом, Разумом.

Кстати, само слово «логос» происходит, конечно, от глагола «лего», который обычно переводится как «говорить», λέγω: Я говорю. Лего ‒ логос. Или, например, немецкое слово. По-немецки, знаете, «читать» ‒ lesen. Вот: говорить, читать. Но первоначальный смысл и слова «лего», и слова «lesen», и слова «логос» ‒ это не «говорение», и не «слово», а именно «счет». Раз, два, три, четыре, пять.

Кстати, в Новом Завете слово «логос» иногда используется различно. Помните, например, в Евангелии от Луки в 16-й главе, домоуправляющий (хозяин — прим. редактора) говорит своему неверному домоправителю: «Ты не можешь больше управлять моим имуществом. Ну-ка, сдавай все логи, то есть счета!» Давай счет! (у нас написано «отчет»).

Или вот «lesen» немецкое. Мачеха с двумя дочерьми отправляется на бал, а Золушку оставляет дома и говорит ей: «А ты должна сидеть и «linse lesen» ‒ то есть перебирать, считать чечевицу. По кусочкам: раз, два, три ‒ что-то такое членораздельное. Это говорит о членораздельности всего существующего: «логос», да? Разум, который во всем присутствует, когда я могу одно отделить от другого. Я могу сосчитать: раз, два, три. В хаосе я не могу этого сделать.

Вот это глубинный смысл понятия «логос» ‒ это значит разумность, или смысл всего, что нас окружает. То есть это разумный план или разумный замысел Бога об этом мире. Это тоже Слово Божие, которое пронизывает все. Все сотворено Умом, Разумом Божественным, Словом, которое само, согласно троичности нашего исповедания, есть Бог.

Ну, и этот Пролог замечательный, который читается на Пасху – естественно, ведь Пасха нам говорит о новом творении, о начале нового творения, когда человек воскресает, Иисус Христос, то есть становится новым Адамом. И поэтому упоминается ветхое творение, ему противопоставляется новое творение, тем же самым Словом и в том же самом Слове, которое воплощается, становится человеком.

Завершается этот отрывок, этот Пролог, в 18-м стихе знаменитыми словами: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил».

«Бога не видел никто  никогда…». Его только познавали через пророков «кусочками», полимерно и политропно ‒ различными способами. «Бога не видел никто, никогда», и только Единородный Сын Божий, вот этот самый Логос, «сущий в недре Отчем…» (мы с вами говорили уже об этом «недре» ‒ ужасный перевод). Напомню: есть в греческом языке такое выражение (пишет): εἰς τòν κόλπον. У нас оно переводится самым разным способом, например: «Любимый ученик Иисуса, который возлежал на пе́рси (на груди)». Или нищий Лазарь попал на небо и попал на «лоно Авраамово». Затем, говорится о том, как в «недре», «в недре Отца, в недре Отчем»». Все это разные переводы. Иногда переводится «одесную». Это все переводы одного и того же выражения, которое традиционно. Это устойчивый оборот. Я вам рассказывал: он происходит из обычая античного пира. На пиру у хозяина, а справа вот здесь у него, на его груди, потому что κόλπος означает вот эту часть тела (показывает на грудь), лежал его ближайший друг, любимый человек. Иоанн возлежал на пасхальной трапезе справа от Иисуса. Лазарь возлежит на небесном пиру справа от Авраама, на лоне. Так же и Сын пребывает одесную Отца, но почему-то в «недре». В каком таком «недре»? Непонятно. Это даже несколько неэтично звучит. Как будто бы Сын откуда-то из Отца выходит. Нет, существует как член Троицы.

«Он явил» ‒ то есть, Он нам объяснил или показал, какой Отец. Когда мы увидели Его, услышали Его, то мы поняли, какой Отец. Ну, настолько, насколько нам было это открыто, насколько нам доступно вообще это познать. Конечно, каков Бог-Отец, мы понимаем и из Торы, и из пророческих слов. Но там уж слишком «по кусочкам», слишком по каким-то «отдельностям». А здесь мы увидели и прочувствовали, мы можем Его познать. Познать.

Что значит познать Бога в Иисусе Христе? В Библии глагол «знать» обозначает не просто интеллектуально узнать: «Вот, я посмотрел: «О, вот какой у нас Бог! Вот Он там, как Человек, на небе сидит! Вот такой у нас Бог!» Нет, конечно. Слово «знать»в Библии всегда означает живое восприятие, жизненное восприятие в действии и в общении, главное. Когда  Библия нам в первых же главах книги Бытия говорит, что «Адам познал Еву», то это не значит, что он сбегал в ЗАГС и узнал, что у него есть такая жена Ева. Это значит, что он с нею жил, ел, спал, то есть они были двое одна плоть, общался с нею.

Когда говорится «познать Бога» ‒ это не значит прочитать книжку о том, что есть какой-то такой Бог где-то. Это значит жить с Богом. Познать Бога в Иисусе Христе ‒ это значит жить в Иисусе Христе и со Христом в сердце, в себе. Вот что это такое. То есть когда мы общаемся со Христом… А когда мы общаемся со Христом? А по-разному. В вере мы общаемся со Христом в Церкви, в таинствах. Либо общаемся со своими ближними ‒ это тоже общение со Христом. Помните, Христос говорил: «Ну как же, ведь вы же не помогли вот этому человеку, вы Меня не посетили, не накормили, не напоили..‒  Как? Мы Тебя и не видели! ‒ А вот вы же ведь ближнего своего не накормили, не напоили, не приласкали, не посетили, не успокоили. Это значит ‒ Меня». Вот общение друг с другом ‒ это тоже есть общение с Богом во Христе.

Вот эта мысль, которая абсолютно чужда была, конечно, и иудейству, абсолютно чужда любому  язычеству, любому исламу, она присутствует только в христианстве и христианство определяет. Только именно это и принес нам Иисус Христос на землю. Знание Бога в Нем самом, то есть в нашем ближнем, в которых тоже Он.

Сегодня, пожалуй, достаточно об этом Прологе поговорили. О нем написаны сотни томов. Так что литература огромная Читайте, читайте, на всю жизнь хватит.

Какие-нибудь будут вопросы?

Ну вот, значит в следующий раз, следующую пятницу, мы с вами встречаемся, это вместо отца Георгия.

(Вопрос не записан)

Ответ:

Стихотворений гимнических нет, вполне возможно, что он заимствовал этот гимн, как апостол Павел часто делал в своих посланиях, уже из церковного предания его Церкви и вставил его сюда.

(Кто-то перебивает):

Он вроде бы как апостольский Символ веры, просто видно, что он  излагает представление о Христе и Его отношении к Богу. Вот он в той  Церкви излагает сам. Не совсем понятно (неразборчиво),…не соответствует речи Иоанна, да?

Ответ:

Это довольно сложный вопрос, вопрос, который многократно обсуждался. Я не имею возможгности о нем сейчас подробно говорить. Тут два момента. Во-первых, существовал, ну не как, конечно, Символ веры. Символов веры у Иоанна не существует. Они больше у апостола Павла присутствуют, древние. Это гимн, гимн хвалы Христу. Таких гимнов находится несколько в Новом Завете, этот один из них. Все они похожи друг на друга и по строению, и по смыслу. О других я не говорил сегодня. И этот гимн… Как апостол Павел редактировал гимны, дошедшие до него, и вставлял, например, в Филиппийцам во второй главе. Так же и  здесь  Иоанн вполне мог отредактировать, вставить… Но по какой причине он вставляет сюда отрывки об Иоанне? Вообще, как здесь Иоанн Креститель-то появился? Да дело в том, что, по всей видимости (и это в Евангелии отражено неоднократно, именно у Иоанна), христианская община, христианская Церковь Иоанна постоянно вынуждена была сталкиваться с последователями Иоанна Крестителя ‒ «иоаннитами» так называемыми. Это иудейская секта, еретическая, которая просуществовала до VII века и была одной из самых яростных гонителей христианства. И, по-видимому, это противостояние начиналось уже тогда. И чтобы показать, что Иоанн никак не может противостоять Христу, и он не есть Мессия, как утверждали эти самые иоанниты, здесь в Прологе именно говорится: «Не он был светом истинным, а вот Другой». То есть это в результате некоего противостояния или спора с иоаннитами. Возможно. Это одна из гипотез. Это отражается в синоптических Евангелиях, но особенно ярко в Евангелии от Иоанна.