Феодоровский собор, 19 декабря 2008 года

Расшифровка – Сергей Азарнов

Сверка и корректура  – Л.Голубкова и О.Суровегина

Тема сегодняшней беседы — экклезиология. Это тот раздел христианского богословия, который изучает Церковь, определяет, что такое Церковь, свойства Церкви. От слова «экклесия», которое означает (это греческое слово) по-русски «церковь». Само слово «экклесия» — это перевод с еврейского «катан», «собрание». А само слово ἐκκλησία [экклесия] тоже означает «собрание» или, вообще говоря, если буквально переводить, — «люди, которые созваны». Созваны. «Калео» — значит «звать», «экклесио» — «созваны».

В русском языке (тут уж мы невольно обращаемся к этимологии, с этого обычно начинаю). В русском языке ведь слово «церковь» означает разные вещи. Церковь и в таком богословском смысле ‒ как собрание верующих во Христа, собрание людей, где звучит слово Божие. И под Церковью мы понимаем как конкретное собрание, так и вселенское собрание. Под Церковью мы понимаем локальное, поместное собрание. Под церковью мы, наконец, часто понимаем и дом, в котором есть храм. «Ты куда сегодня идёшь? Ты в какую церковь идёшь?» ‒ «Да вот в ту, которая на углу». То есть как какая-то конкретная община и даже конкретный дом. Вот такие разные значения. В Библии слово «экклесия» всегда имеет определённое значение. Экклесию  никогда не понимают как дом, куда ты пойдешь, скажем.

Кстати, откуда произошло русское слово «церковь»? Кто-нибудь из вас знает или слышал? Само слово «церковь»? Оно имеет следующее происхождение. Как ни странно, происхождение греческое. От греков это слово (сейчас скажу, каким образом) перешло к варварам-германцам, а уже от германских варваров перешло к славянским варварским народам. Ну, естественно, это было где-то ещё в первом тысячелетии. А каким путём? Вы слышали такое греческое слово «ки́риос»? Господь, господин ‒ кириос. А от этого слова «ки́риос» произошло прилагательное «кириако́с» ‒ «господский», или в женском роде «кириаки́» — «господская». То, что мы называем «дом», конкретный дом, вот эта вот церковь, церковь новомучеников, церковь Феодоровской иконы ‒ по-гречески будет «ики́я-кириаки». «Икия» означает «дом», «кириаки́» ‒ «господский». Ну, в женском роде: «Ики́я-кирия-ки́» — «господский дом» или «дом Господень». И вот, представьте себе, варвары, которые занимали вот эти греческие земли, византийские земли, германские варвары, прежде всего ‒ вандалы, какие-нибудь, готы, вестготы, остготы, они смотрели на город. Там красивый дом стоит. Что это за дом? «А это, − говорили им, − икия-кириаки». Слово «икия», дом, иногда опускалось. «Это кириаки ‒ господский, Господень ‒ подразумевается — дом». «А! Кириаки!» Отсюда германское, общегерманское «кирка» или немецкое потом «кирхе», да? Или английское «черч»… Ну, там звукоизменение произошло. Это германское «кирхе» ‒ это «кириаки» видоизменённое ‒ «господский» или «господская». А уже у славян это перешло  ‒«кирка»(к и ц ‒взаимозаменяемые согласные): «керка» ‒ «цер-ка» ‒ «церковь».  Вот отсюда. То есть начало берёт в греческом языке, а через германский и к нам пришло. Дело в том, что в греческом языке очень часто опускаются существительные и остаются только прилагательные. Вот ‒«кириаки»… Кстати, и «кирки», и «кириаки»‒это «дом Господень», а то, что мы знаем «воскресенье», это по-гречески как будет? Тоже «кириаки». Но только «имера кириаки» ‒ «день Господень». Слово «имера» опускается, и остаётся только «кириаки». «Какой завтра день? Послезавтра какой день?» — «Кириаки». «Господень день».

Любопытно, что именно в первом тысячелетии, в начале второго тысячелетия греческие слова очень часто видоизменяются и преобразуются. Вот всем вам известна, например, столица… ну, не столица, а самый большой город Турции. Как называется? Стамбул, да? Или по-турецки Истамбул. Тоже из греческого языка. Турки, которые осаждали столицу Римской империи ‒ Византию, Византос, Константинополь ‒ слышали, например, такое выражение: в пригороде спрашивали какого-нибудь человека: «Ты куда сегодня направляешься?» − «Ис-тин-полен». «Полис» по-гречески − «город». «Ис-тин-полен» ‒ «В город». Мы так же говорим: «Ты сегодня куда?» − «Да в центр! В город пойду!» Да? Имеется в виду  ‒ в центр. Вот. Ис-тин-полен — так и пошло в турецком языке: «Ис-тин-полен» ‒ «Ис-там-бул». Вот это вот  ‒ «в город» с греческого. Ну, это вот такие примеры.

В Библии Церковь, как я и сказал, называется по-гречески «экклесия», то есть собрание. Ну, есть и другое название — синагога, да? Синагога − ведь тоже собрание. Но здесь просто разные традиции. Означают эти слова одно и то же ‒ синагога и экклесия ‒ собрание людей. Но только «синагога» ‒ это еврейская традиция, это иудейское собрание, а «экклесия» ‒ это общегреческое такое.

Когда мы читаем, например, послания апостола Павла, то «экклесия» ‒ это, пожалуй, первое слово (почти первое слово), которое мы там встречаем. Например, вспомните, какое самое раннее произведение Нового Завета? Самое-самое раннее, самое первое из тех, которые до нас дошли? Это Первое Послание к Фессалоникийцам! Это самое древнее из христианских, которое до нас дошло. Ну вот, откроем его  − Первое послание к фессалоникийцам. С чего оно начинается? Павел пишет: «Павел и Силуан и Тимофей Церкви Фессалоникийской в Боге Отце и Господе Иисусе Христе». Он пишет: «Церкви». Смотрите, как интересно здесь определён адрес. Античные письма всегда начинались так: кто пишет, кому пишет и затем приветствие, да? Всегда так. Например, там: «Павел Петру радоваться». Вот всегда так. То есть Павел, Силуан и Тимофей ‒ кому? − «Церкви Фессалоникийской в Боге Отце и Господе Иисусе Христе». Просто написать «Церкви Фессалоникийской» он не мог, потому что церковь ‒ это собрание, и в каждом городе греческом, да и вообще в каждом городе Римской империи существовало множество церквей, или экклесий, много собраний или обществ. Слово «экклесия» можно перевести ещё как «общество». Как у нас сейчас много существует  обществ: общество болельщиков «Зенита», или какие-то спортивные общества, общество «Знание», общество любителей собаководства и так далее. Это всё по-гречески будет «экклесия», то, что мы переводим ‒ «церковь».

Обществ в любом городе Римской империи было достаточно много. Правда, чаще всего это были общества профессиональные: общество гончаров (экклесия гончаров), или, там, художников, и так далее. Скульпторов, каменщиков… Поэтому спрашивается, какому обществу, какой экклесии в Фессалонике пишет апостол Павел? Надо определить более корректно. А Павел определяет: «…в Боге Отце». В Боге Отце. А что это значит? Как это так: общество, экклесия «в Боге»? Это буквальный перевод, да? А как по-русски это понять? Что значит «в Боге»? Что это: Бог, а в Нём там сидит какое-то общество? Как это так? Вот в чём дело! Дело в том, что наши переводы и на славянский, и на русский язык, и на другие европейские языки − очень традиционные переводы, а древняя переводческая традиция требовала буквализма. Буквально по-гречески: «в Боге Отце». Но предлог «в» в греческом языке имеет два разных значения. Во-первых, так называемое локальное значение ‒ местное: например, «в комнате», «в городе»,«в ящике». Ну, где-то… «В портфеле». В таком-то месте, да? Как во многих языках.

Но есть ещё одно важное значение предлога «в», которое называется не локальное «в», а инструментальное «в». То есть, с помощью чего? Каким инструментом, каким средством? Ну, например: «Моя речь в словах», т.е.выражает себя в словах. То есть каким средством? Словами. Мы по-русски творительным падежом передали бы, да? Ну, таких примеров можно придумать сколько угодно. И вот здесь имеется в виду именно инструментальное значение предлога «в». Эта Церковь, то есть это общество фессалоникийцев, живёт (кем-чем?)‒ «Богом», да? Существует Богом. Он есть основа и средство их духовного существования. Вот такой смысл примерно выражения «в Боге»: быть с Богом, жить с Богом, дышать Богом, существовать Богом. Вот в таком смысле.

Но ведь «в Боге Отце» существуют не только христиане-фессалоникийцы. Ведь, помните, там же была и иудейская синагога, и Павел вовсе не к ним обращается. А синагога же тоже существует в Боге-Отце. Они же тоже живут, веруя в Бога, иудеи. Поэтому дальше определение более точное: «и в Господе Иисусе Христе». То есть, помимо того, что эти люди веруют в Бога, они ещё веруют и в Господа Иисуса Христа. Вот такое уже более точное определение Церкви.

Когда мы задумываемся о том, как христианская Церковь воспринимала себя в те, первые годы своего существования… Она воспринимала себя как общество людей, на которых снизошел Святой Дух, безусловно. Помните ‒ День Пятидесятницы, когда Святой Дух излился на христиан. Это было как бы крещение Святым Духом. То же самое можно сказать, что они жили «в Святом Духе», то есть Святым Духом – силой Божией, которая их объединяла, которая давала им направление их жизни. Они были посвящены Богу. Поэтому христиане все называются в Новом Завете «святыми». Сейчас мы святыми называем только тех христиан, которым мы должны подражать в своей христианской жизни. Но в древности святыми были все христиане. Это не значит, что все они были идеальны. Нет, просто слово «святой» обозначает изначально «посвящённый Богу». Они все были посвящены Богу, принадлежали Богу, но при этом могли, конечно, и грешить, и очень даже основательно грешить. Так что смысл слова «святой» немножечко расходится в Библии (в Новом Завете, в частности), и то, как мы употребляем это слово. Для нас сейчас это идеал, а в Библии святой − это просто посвященный Богу.

Каждый человек, который посвящен Богу, воспринимает от Бога как подарок благодать. Благодать. Это замечательное понятие − «благодать», которое развивает, особенно, апостол Павел в своих посланиях и преимущественно в Первом Послании к Коринфянам. Кстати, это Первое Послание к Коринфянам, можно сказать, − самое такое экклезиологическое произведение Нового Завета, то есть то произведение, в котором речь идёт преимущественно о Церкви и о всех проблемах Церкви. Бог избирает Себе Свой народ, изливает на него Дух Святой и снабжает этот народ, каждого конкретного человека определёнными свойствами − как даром, как талантом, данным от Бога. Но это общество представляет собою, как указывает апостол Павел, некое подобие (как и всякое общество, если оно объединено хотя бы какой-то идеей, в какую-то общность) представляет собой некое подобие человеческого тела. Помните, это знаменитое у Павла выражение: «Церковь есть Тело Христово». Тело. В прошлый раз мы с вами (в прошлый или в позапрошлый раз) говорили об антропологии и обратили большое внимание на понятие «тело». Помните об этом? «Сома» ‒ «тело». Это же антропологическое понятие имеет очень большое значение и для экклезиологии, для учения о Церкви.

Конечно, апостол Павел не первый, кто применил к обществу, то есть к Церкви, понятие «тело». Это общее положение для всей античной мысли. Каждый город, греческий полис как общество, представлял собой, с точки зрения греков, некое подобие человеческого тела. Как в теле существуют разные члены, а у каждого члена своя функция, так и в человеческом общежитии, объединённом чем-то, каждый член этого общежития исполняет свою функцию. И таким образом общество живёт и действует, функционирует каким-то правильным образом. Апостол Павел использует этот образ тела, но при этом подчёркивает единство этого тела. Тело-то только одно. Церковь только одна. Это мы говорим «много церквей», вкладывая в это слово другой смысл. Есть Церковь Московского Патриархата, есть Православная Церковь, есть Католическая Церковь, Лютеранская Церковь и так далее.Но в богословском, более глубоком, смысле существует только одна Церковь. И апостол Павел именно с этого начинает своё Первое Послание Коринфянам.

Помните основную идею этого Послания, основную заботу, которая у апостола Павла вызвала появление на свет этого Послания? Да, в Коринфской Церкви существовало множество проблем. Все они были, конечно, святые, то есть посвященные Богу люди, но эти святые постоянно ссорились между собой, они разделялись на какие-то отдельные группировки, они безобразничали, некоторые из них (просто ни в какие ворота не лезло!) блудили, напивались, ссорились. Чего там только не было! Мы же очень часто идеализируем древнюю Церковь. Это для нас идеал, да? Но этот «идеал» был очень далёк от идеала на самом деле. И всё это отражено у апостола Павла в его Первом Послании к Коринфянам.

Вот почему это так важно читать и понимать для нас. Потому что мы сталкиваемся с теми же самыми проблемами, что и самые первые христиане. И очень важно знать мнение одного из основателей христианства, как общественной структуры – апостола Павла. Ну, помните, с чего он начинает своё Послание? С того, что ему стало известно, что в Церкви Коринфской происходит разделения. Одни говорят: «Я ‒ Павлов», другие: «Я ‒ Аполлосов», третий: «Я ‒ Кифин», то есть принадлежу апостолу Петру… А четвёртый говорит: «А я Христов». И Павел спрашивает: «Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Во имя Павла вы крестились?» Нет, конечно! Все крещались во имя Господа Иисуса Христа или, как мы сейчас, во имя Бога-Троицы. И Церковь существует только одна. И поэтому всякое разделение просто бессмысленно. Оно просто бессмысленно! И об этом Павел подробнейшим образом пишет. Всё это ‒ вторжение греховного, суетного, мирского в ту сферу, где должно царить только духовное, Христово и божественное. Вторжение царства мира в Царство Божие. А Церковь, в известном смысле, и есть Царство Божие, то есть та сфера, в которой властвует Бог, а не мир. И уж тем более не сатана.

И дальше возникает такой очень серьёзный вопрос: ну а почему же, почему же всё-таки в Церкви происходит такое парадоксальное явление как разделения? И апостол Павел указывает на один очень важный фактор церковной жизни, который может приводить к таким разделениям. Конечно, таких факторов может быть много. Самый глубинный фактор ‒ это просто искушение, греховность человеческая. Это понятно. Но более конкретно? И тут-то мы приходим снова к нашему слову, которым мы так много занимались. К слову «сома» ‒ «тело». Помните? Тело ‒сома. Как это по-русски точнее перевести? Ну, если буквально перевести? Сома. Целое, да? «Соос» означает «целый» по-гречески. «Сома», если мы будем буквально переводить, означает «целое». Тело, целое — это одно и то же. А что значит «целое»? Целое ‒ это то, что принципиально неделимо, да? Ну, это просто философское определение. Да и просто определение здравого смысла. Если целое ‒значит, неделимое. Ну, я не могу вот это целое, то есть стол, разделить на два стола. Ничего не получится, а получится только два куска стола, но не два стола. Целое ‒ это то, что не делится. Так же и человеческое тело мы не можем разделить на какие-то две части, чтобы получить двух людей, да? Вот ‒тело, целое. И Церковь апостол Павел представляет, согласно традиции, именно как общество, как тело. То есть то, что принципиально нельзя разделить. Тело, целое не делится. Помните, я говорил: это «а-том» ‒ «неделимое». Как по-латыни будет «атом»? Мы с вами говорили ‒ «не-делимое»? Индивидум (in-dividuum), да? «In» — не, «дивидуум» ‒ делимое. «А-томос» ‒«ин-дивидум» ‒ «не-делимое». Это то же самое, что «сома» ‒ «целое». Есть, конечно, предметы, которые не представляют собой такой целостности, которые «не-целые». Вот соберите сейчас кучу снега во дворе. Вы её можете разделить на две кучи снега. Это уже куча, а не целое, не тело. То же самое скажем о куче песка или о луже, о воде, о чём угодно. Это уже не тело, а это нечто такое рассыпающееся.

Теперь подумаем (и на это очень большое внимание обращает апостол Павел): а почему целое становится целым? Почему оно не делится? Ведь всякая целостность состоит из множества элементов. Ну, вот, как стол: вот одна ножка, другая ножка, вот столешница, вот здесь должен быть ящик, которого, правда, нет… Так же, как и тело человека, как пишет апостол Павел, состоит из разных элементов, из отдельных членов. Но тело становится телом, то есть целым потому, именно потому, что в нём каждый элемент исполняет свою функцию. Понятно, да? Целостность возможна (это общефилософское положение), целостность возможна только при разнообразии элементов. Ну, вот, возьмите пианино. Вот здесь много элементов: клавиши, струны, какие-то доски, педали… Всё это разные элементы. И их нельзя заменить друг другом. Невозможно клавишу заменить педалью, педаль струной. Каждый элемент исполняет свою функцию. И все они объединяются в некую систему, которая и называется «целое». И если бы все элементы были одинаковы во всех отношениях, то тогда прекратила бы существование целостность. Ну, невозможно же себе представить пианино, которое состоит из одних клавиш. Это была бы куча клавиш, а не тело, не пианино, не целое. Как пишет апостол Павел в своём Первом Послании к Коринфянам, невозможно себе представить человеческое тело, которое состоит из одних ушей или из одних глаз. Это была бы куча глаз, которую можно было бы разделить на две кучи глаз. Это не было бы телом. Цельность, телесность зависит от многообразия и разнообразия элементов. Только так возможно тело!

А вот в Коринфе всё было не так. Поэтому и Церковь распадалась. Потому что каждый смотрел на другого и думал, что другой поступает неправильно: он неправильно верит, он неправильно делает, он неправильно действует. Как это так? Он верит в какого-тоАполлоса?! (После отъезда Павла в Коринфе проповедовал Аполлос, который внес сумятицу в жизнь общины, в результате чего Церковь раскололась на приверженцев апостола Петра, апостола Павла и Аполлоса − прим. С.Азарнова). Но ведь у нас же Павел есть! Все должны доверять только Павлу! А эти говорили: «Да что там Павел?! Ведь у нас же есть Пётр! Давайте верить Петру. Мы − Петровы! Что вы там нам суёте какого-то Аполлоса и Павла? Все должны быть Петровыми!» А эти говорили: «Нет! Все должны быть Павловыми!» И так далее. Вот так и получились разделения.

И с этого начинает апостол Павел. А потом он указывает на гораздо более глубокую причину разделений и на гораздо более глубокую причину единства тела. Он пишет о том, что, вообще говоря, существование Церкви, как мы знаем, − это не просто объединение людей по каким-то интересам, как собаководы или какие-нибудь там кактусисты или рыболовы. А это объединение людей Духом Святым. Дух Святой их объединяет воедино. А Дух Святой раздаётся людям… Мы это называем «благодать». Благодать − по-гречески «харис», χάρις; по-латыни − «грациа», gratia. Благодать – это как бы поток дара Святого Духа, исходящий с неба на людей. Общий такой поток можно представить образно… Но каждому конкретному человеку это уже по Промыслу Божьему даётся свой дар. Благодать-то общая, но она разделяется как бы каждому, в каждого конкретного человека. В каждом конкретном человеке она воплощается в виде какого-то одного определённого дара. Вот этот дар, конкретный дар каждому конкретному человеку называется харисма, χάριςμα − харизма. Вы сейчас слышали это слово «харизма». «У Ельцина была харизма!», да? Это слово заимствовано из Библии, и, конечно, оно перенесено в светскую сферу и имеет уже несколько иное значение. Даже совсем иное значение. А вот в Библии «харизма» происходит от «харис». «Харис» − значит «благодать», это значит «общий дар»− «харис». А «харисма» − это конкретное выражение этого дара, как бы подарок, конкретный подарок. И каждому человеку даётся свой дар от Бога, и он определяет его функцию, его место в Церкви как обществе.

Значит, общество представляет собой тело, в котором много членов: это каждый из нас – член, и у каждого члена есть свой дар от Бога. Ну, некоторые дары похожи, некоторые − различные. И если мы себе представим, что все будут обладать одним и тем же даром, одним и тем же подарком, одним и тем же талантом, то вот тогда-то всё и рассыплется. Тогда тело превратится в собрание одних глаз или одних ушей, одних ног или одних пальцев. А Церковь только тогда не будет распадаться и разделяться, когда каждый человек будет следовать тому дару, который он получил от Бога, не будет завидовать другому и не будет лезть в духовные дела другого, не будет стремиться к тому, чтобы другой был таким же, как он…

Павел об этом пишет очень подробно и очень основательно:

4 Дары различны,‒ пишет он в своей двенадцатой главе Первого Послания к Коринфянам,‒ но Дух один и тот же(1Кор.12:4);

5 и служения (в Церкви, имеется в виду) различны, а Господь один и тот же; (1Кор.12:5) служим Господину, Господу Иисусу Христу.

6 и действия различны, а Бог один и тот же (потому что начало всякого действия, всякой энергии − Бог-Отец), производящий все во всех (1Кор.12:6).

7 Но каждому дается проявление Духа (то есть вот эта самая харизма) на пользу (1Кор.12:6), ‒ то есть на пользу всего общества, на пользу Церкви.

И дальше апостол Павел перечисляет, конечно, не всё. Сколько людей ‒ столько и харизм, перечислить всё это невозможно. Но он перечисляет основные, самые яркие, самые видные харизмы:

8 Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания (то есть учительства), тем же Духом;

9 иному вера, тем же Духом (то есть, такая вера, которая чудеса творит, да?); иному дары исцелений, тем же Духом; (то есть каких-то физических исцелений. Ну, мы знаем, что в Евангелии, в Книге Деяний апостолов нам сообщают много случаев исцелений именем Иисуса Христа).

10 иному чудотворения,

Кстати! Что такое «чудотворение»? Это немножко неправильный перевод. Речь идёт не о чудотворении в смысле превращения воды в вино, или там летания по воздуху, или что-нибудь ещё такое… Нет! То, что у нас переведено как «чудотворение», по-гречески обозначает «изгнание бесов». Тоже исцеления, но такие психические исцеления. Понятно, да? Экзорцизм. Значит, то, что у нас переводится словом «исцеление» ‒ это всегда означает соматическое исцеление – ну, от какой-то болезни, скажем; насморка, там, слепоты, глухоты.  Что-то связанное с материей. А вот то, что у нас переводится (но на самом деле это не так) ‒«чудотворение» ‒ это всегда психические исцеления: от одержимости какой-то, от шизофренического состояния. От психических заболеваний. Понятно, да? Речь не идёт о всяких таких чудесах как летание по воздуху или что-нибудь такое…

10…иному пророчество…

Что такое пророчество? Это очень важно знать, потому что очень часто в современном русском языке (и не только в русском языке) под пророчеством понимаются предсказания какие-то. Пророчество ‒ значит предсказание. Ну, как цыганки, например, или карты там «пророчествуют». Это не библейское понимание. Это бытовое, наше понимание пророчества. В Библии пророчество от слова «про-рочество» ‒ «про-рекать». «Рекать» ‒ значит, говорить. Речь. «Про» ‒ значит «за». Про-рекать ‒ говорить от Бога, это буквальный перевод с греческого προφητεία [профетия] ‒ про-говорение, вместо-говорение. Пророчество ‒ это всегда изложение воли Божией, и только это, в Библии только это обозначает! Пророчество ‒ не предсказание. Это в нашем языке, мы так понимаем в быту, в нашем вульгарном языке ‒ предсказание. В Библии пророчество ‒ это всегда изложение воли или передача воли Божией. Сейчас, здесь, нам, мне. Это то, что я должен делать сейчас, здесь, по воле Божией. Вот что такое пророчество.

Вообще говоря, никакие предсказания в принципе невозможны для человека. Ну, или почти… Сейчас скажу, в каких случаях они возможны. Потому что предсказания (как пред-определения) уже ограничивают основное свойство человека ‒ его богообразность. Что такое богообразность? Ведь человек сотворён по образу Божию. Вот корова не сотворена по образу Божию, а человек сотворён по образу Божию. А что это значит? А надо просто посмотреть, а чем Бог отличается от всех прочих. Что значит ‒ образ Божий, то есть изображение Бога или отражение Бога? Да тем Бог и отличается от всего прочего, что Бог ‒ абсолют, а всё остальное относительно. Вот только этим, да? Бог независим: свобода, абсолют. А всё остальное зависимо, относительно, несвободно. Понятно, да? Бог свободен. Мы несвободны. Но в нас, в людях, есть хотя бы отблеск божественной свободы. Вот это то, что отличает человека от растений, животных, от минералов и прочее. В людях есть свобода. Не проявленная часто, в каком-то зачатке, но она присутствует. Если, конечно, человек не абсолютно болен, психически или как-то еще. Вот это и есть образ Божий в человеке ‒ это его свобода, свободная воля. А если человек свободен хотя бы в какой-то степени, то его невозможно предсказать. В самый последний момент человек сделает что-нибудь такое, выкинет что-нибудь такое, что нарушит всякое предсказание. Иначе он уже не человек, а таракан, или корова, или кто угодно, кем можно манипулировать. Человек ‒ всё-таки образ Божий, поэтому никакое предсказание невозможно.

Но есть вещи, которые не зависят от человеческой воли. Какие-нибудь катастрофы. Они же от меня не зависят. Землетрясения или, там, война. Ну, как это может от меня зависеть?! Вот разразилась война… Или голод наступил по всей земле. Тоже от меня никак не зависит. Вещи, которые не зависят от человеческой воли, от моей воли, их можно, конечно, предсказать. Они и предсказываются! Нострадамус предсказывал затмения солнца. Сейчас уже геофизики могут предсказать, с известной степенью вероятности, какое-нибудь цунами или землетрясение, и так далее. Политики, мудрые политики могут предсказать и войну… Да сами инспирируют часто её… Короче говоря, есть вещи, стихийные вещи, которые независимы от нашей воли и которые можно предсказывать. И в Библии мы находим такие предсказания! Помните, Ахав пришел из Иерусалима в Антиохию и сказал, что голод, голод наступит в Иерусалиме! И тогда он собирает деньги и посылает апостолу Павлу, чтобы они помогли как-то голодающим. То есть такие вещи предсказывать можно, но конкретную судьбу каждого человека предсказать невозможно. Пророчество ‒ это всегда то, что надо делать мне сейчас и здесь. Это воля Божия, излагаемая свыше через человека, который обладает этим даром. Харизмой.

Пророчество может не предсказывать, а предупреждать. В пророчестве всегда говорится: «Вот, если ты сделаешь вот так и так, будет так-то. А если ты сделаешь иначе, то будет иначе». Только в таком смысле предсказания – как предупреждение. Вот здесь говорится о таком даре пророчества. Это редкий дар! Не каждый человек может услышать волю Божию и передать ее другим.

10…иному различение духов…

Что это такое, кстати? «Духами» у апостола Павла называются пророчества. Потому что пророк «глаголет в духе». Да, дух пророчества. Но неизвестно ещё, какого духа человек принял. Может быть, божественного, Святого Духа, а может быть, он говорит под воздействием злых духов. И поэтому надо очень осторожно относиться ко всяким прореканиям воли Божией. Она может быть и не волей Божией! Требуется ещё особый дар распознания истинного пророчества от ложного пророчества. А лжепророков очень много и было, и есть, и будет до скончания века. Помните, в книге Апокалипсиса: великий лжепророк, который будет сопровождать антихриста, так называемый «зверь из земли», который будет творить чудеса, низводить огонь с неба, заставлять статуи двигаться и прочее, прочее. Всё это вы помните в тринадцатой главе Апокалипсиса («…и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми» (Ап 13.13) − прим. С.Азарнова). Вот, лжепророчеств много, поэтому дан ещё дар распознавания истинных пророчеств. Вот это и называется здесь «различение духов». От какого духа пророчество.

Дальше говорится:

10 …иному разные языки, иному истолкование языков.

Но не подумайте, что иностранные языки. Знание иностранных языков ‒ это не божественный дар. Это свойство человеческой природы, у одних более развитой, у других менее развитой. Здесь речь о другом. Ну, во-первых, перевод ‒ неправильный. Не «разные язы́ки». Можно было бы подумать, что это иностранные языки, да? Английский, там, китайский или французский. Там ведь все не так. Это греческое выражение γένη γλωσσω̃ν ‒ «подобия язы́ков». «Нечто похожее», «некие роды язы́ков», «что-то вроде язы́ков». Что это такое? Это «глоссолалия». Слышали, конечно: глоссола́лия (др.-греч. γλῶσσα [глосса] «язык» + λᾰλέω [лалео] «говорю» − прим. С.Азарнова). То, что называется «языкоговорение». Этот дар языкоговорения был очень распространен в древней Церкви и очень уважаем. Сейчас, в нашей Церкви, я не знаю, я не слышал, чтобы люди говорили язы́ками. А в некоторых маргинальных христианских или квазихристианских образованиях глоссолалия существует, но неизвестно ещё, что это такое, от какого она духа. Ну, часто это у пятидесятников, в их общинах существует. Вообще глоссолалия ‒ это некое подобие языка, языкоговорение. Но на самом деле это не язык, выражающий себя в конкретных понятиях, словах, а некое звукоизвержение такое. Какие-то отдельные слова, повторяющиеся бессмысленно, на первый взгляд. Какие-то слоги, какие-то звуки, завывания, выкрики, вопли… Когда человек находится под воздействием вот такого вдохновения, начинает вдруг что-то такое изрекать невнятное, непонятное…

Надо сказать, что христианская Церковь с самого начала относилась с некоторым… ну, не то, чтобы с предубеждением, но с великой осторожностью к этому дару глоссолалии. И начиная с конца II ‒ начала III века, он как бы уходит в маргинальные сферы, на край. А Церковь, которая уже сформировалась в богослужениях к тому времени, глоссолалии уже почти не знает. Уже святой Иоанн Златоуст, когда он толкует эти места о языкоговорении, пишет в своих толкованиях о том, что: «Вот, ещё наши отцы…» (я не точно цитирую) «…ещё наши предки, отцы, говорили о том, что такое было в Церкви. Но сейчас этого у нас уже нет». То есть в IV веке это уже практически исчезает. А если и появляется, то где-то уже в маргинальной сфере.

Но первоначально это было очень важно. Мы видим, что апостол Павел целые три главы посвящает здесь этому феномену глоссолалии, потому что этот феномен вызывал и восторги в Церкви и разделения в Церкви. Зависть одних, гордость других… Люди считали, что это высочайший дар от Святого Духа. «Будут язы́ками говорить». Помните?

Ну, всё это, конечно, берёт начало в глубокой языческой древности. В культах языческих, в шаманских всевозможных культах. Отсюда и популярность. В Греции, например, был такой центр религиозный, посвящённый богу Аполлону, его называют…(ну, и сейчас есть это место, там просто археологические раскопки, руины) ‒ Дельфы. Примерно в ста пятидесяти-двухстах километрах от Афин, к западу. В этих Дельфах существовало святилище Аполлона, и там служили такие жрицы, которые назывались пифии. Слышали наверно, да? Пифии (др.-греч. Πῡθία, лат. Pythia – прим. С. Азарнова). Само слово «пифия» происходит от имени чудовища, дракона по имени Пифон (др.-греч. Πύθων – прим. С. Азарнова).

А история была мифическая такая: когда должен был родиться Аполлон, бог Аполлон, сын Зевса от богини Латоны, то жена Зевса, Гера, страшно заревновала и хотела погубить эту самую Латону, а вместе с ней и младенца, которого та родит. И наслала на эту Латону страшное чудовище по имени Пифон. Дракон такой, змей. Отсюда наше «питон», да? Питон. Этот змей стал перед Латоной, которая должна была родить Аполлона, и готов был пожрать младенца, которого она родит. Но боги, сочувствовавшие Зевсу, унесли на крыльях эту Латону на отдалённый остров, и бог Посейдон скрыл её волнами морскими от дракона. Так Латона спокойно родила своего Аполлона. Аполлон рос не по дням, а по часам и через три дня он уже окреп настолько, что смог убить Пифона и бросить его в подземелье, в Аид, как раз в том месте, где находятся Дельфы. Пифон стал изрыгать из своей пасти сернистый источник – то, что называется Кастальский ключ. Это был ключ вдохновения. В каком смысле? Потому что Пифону было приказано: всякому человеку, который приходит на это место и задаёт вопросы к Аполлону, отвечать от имени Аполлона. Пророчествовать от имени Аполлона. Так появилось это святилище на месте этого сернистого источника в Дельфах под горой Парнас ‒ это не гора, а кряж. И там служили вот эти самые пифии. Пифия ‒ это жрица, которая служила Аполлону. Были такие череды ‒ сегодня служит вот такая-то жрица, пифия. С утра, раннего утра она выпивала крепкий настой какого-то дурманящего напитка, садилась на жертвенный треножник над этим ключом. Её обволакивали сернистые пары, которые очень ужасно действовали на её здоровье, потому что пифии там долго не задерживались. Они очень быстро умирали. Через месяц у них выпадали все волосы. И вот она пребывала в состоянии экстатического безумия. А люди со всех сторон Греции, и Рима, и Малой Азии стекались в Дельфы. Сотнями, тысячами, и приносили свои заботы туда и свои вопросы. Они писали записочки, вот, как мы подаем записки свечнице, так там так же люди писали свои записочки и подавали в храме служащим. Те собирали записки… ну, за определённые деньги, и затем эти записки зачитывались перед пифией. Она слушала и отвечала. А как отвечала? А вот безумными воплями. Она что-то такое бормотала, кричала, выла. А рядом стояли служители, которые тщательно записывали, что она там воет. Можно подумать, что они что-то записывали. Ну, всё это, конечно, инсценировка была. Потом эти служители уходили в особую комнату. А там были другие служители, которые назывались толкователями, переводчиками, по-гречески «герменевты» (от ἑρμηνεύω ‒ «толкую»). И вот, эти герменевты якобы переводили якобы записи на греческий уже язык и выдавали вопрошающим в виде гекзаметров, то есть стихов шестистопного дактиля. И люди воспринимали это как великие пророчества от Аполлона. На самом деле это была, конечно, инсценировка, всё это хитрость. Дельфы были страшно богаты. Правда, храмы, храмовые комплексы, неоднократно подвергались разрушениям, опустошениям, но снова восстанавливались и играли большую роль в политике того времени, потому что жрецы чувствовали политическую конъюнктуру и давали те ответы царям, скажем, или полководцам, которые им нужны.

Всё это было страшно популярно в древнем мире. И глоссолалия, вот это вдохновенное бормотание, перешло в Церковь совершенно естественным образом, но стало уже как бы под воздействием Духа Святого священным бормотанием, священной глоссолалией. Но сама по себе эта глоссолалия непонятна. Что толку, если я сейчас начну что-нибудь вопить? Никто же ничего не поймёт! Поэтому требовалось ещё, чтобы были герменевты, то есть толковники. И об этом пишет апостол Павел, о том, что иному даются разные язы́ки, а иному дар истолкования, то есть герменевтики, перевода этих язы́ков.

11Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1Кор 12:11).

А дальше апостол Павел опять пишет о том, что каждый христианин, конечно, обладает своим собственным даром. И не надо думать, что один дар лучше другого, потому что все они необходимы. Как, вот,  в пианино необходимы все струны и все клавиши, так же и в обществе необходимы все дары, которые даются Святым Духом. Они, конечно могут видоизменяться со временем. Вот, мы видим, например, что глоссолалия исчезла из нашего поля зрения, у нас она просто не существует в Церкви… Ну, я бы не сказал, что совсем не существует. Ведь чем отличается глоссолалия от учительства, скажем, или от слова мудрости? А тем, что учительство происходит членораздельной речью, а глоссолалия нечленораздельной речью, да? Учительство доходит до нашего ума и потом идёт в сердце, а глоссолалия, скорее всего, идёт в наше сердце и потом уже в ум. И некие подобие глоссолалии, то есть нечленораздельного звучания, бессловесного звучания, в Церкви ведь осталось. Ну, например: вы слушаете какое-нибудь песнопение в церкви. Ну, как правило, у нас песнопения поются как? На каждый слог приходится какой-то звук: «Ца-рю не-бес-ный, У-те-ши-те-лю, Ду-ше ис-ти-ны…» Да? Каждый слог как звук. Но не всегда так. Иногда один слог растягивается на много звуков, и тогда уже исчезает какой-то элемент осмысленной членораздельности. Ну, например, все эти знаменные пения, где один слог идёт на множество нот, на несколько строчек, да? Ну, сейчас, конечно,  это не практикуется. Только на концертах мы слышим, иногда в монастырях… Но иногда такое смягчённое знаменное  пение у нас поется. Ну, например, поётся догматик (поёт): «Прейде сень зако-о-оо-о-о-ооо-о-оо-о-оо-нная…». Вот, смотрите, как: «о», а сколько звуков-то! Десятка полтора, наверное, да? Что это такое «о-о-о-оо-о-о»? Смысл есть? Нет! В этом «о-о-оо-о» никакого смысла нет! Но это красиво, это проникает в сердце наше, да? Это даёт какую-то красоту звучания, какую-то определённую мелодику. Или: какой смысл у «Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!…» и так далее, и так далее…Мы же слышим, да? Какой смысл? А вот никакого смысла! Это, конечно же, какие-то элементы глоссолалии, которые через музыку, через хор вошли в наше церковное обычное богослужение. Это в нашей Церкви. А возьмите какие-нибудь кантаты Баха или Си-минорную Месса, на двенадцать голосов. А у нас четыре голоса. На двенадцать голосов там «Ки́рие эле́йсон» (греч. Κύριε ἐλέησον, рус. «Господи, помилуй» – прим. С. Азарнова)) поётся …

Всё это преобразилось, но так или иначе существует. А вот в древней Церкви как раз такого роскошного музыкального творчества не было. Вот не было этой харизмы. Ну, были, может, примитивные самые песнопения. Но было другое! Так что дары меняются, харизмы меняются, но всегда они всё же пребывают в Церкви, и раздаются, и разделяются… И не надо завидовать другим, что у одного… Как дальше пишет апостол Павел, по-моему, в Послании к Римлянам где-то… Сейчас (листает книгу)…В двенадцатой, что ли главе? Да! Римлянам, двенадцатая глава:

3 По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; ‒ то есть у каждого своя мера от Бога, да? ‒ но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил (Рим 12:4).

И Бог каждому при крещении даёт «свою меру», то есть свой дар.

12Но как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так многие составляют одно тело, ‒ во Христе один для другого члена.

И вот дальше:

«Мы имеем различные дарования. Если ты имеешь дар пророчества, то пророчествуй! Имеешь служение (ну, в смысле административные какие-то функции), то служи. Если учитель ‒ учи. Увещатель ‒ увещевай. Раздаватель (благотворитель) ‒ раздавай в простоте. Начальник? Начальствуй! Благотворитель благотвори с радостью…» И так далее.

То есть не надо думать, что ты можешь заниматься сразу всем. Мы же страшно завистливые все и думаем, что можем стать всем! Да не будете вы всем! У каждого свой дар. Вот когда все хотят быть всем, и все друг другу завидуют, и все хотят быть одинаковыми ‒ вот тогда-то и начинается разделение. Тогда-то тело и превращается в кучу и рассыпается. Каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужое. Если ты действительно благотворитель и щедрый человек, может быть, и от природы, а ещё и от Бога тебе дано это как харизма, ну, тогда тебе и радостно это делать. Но если тебе не дано это… Ну, жадина ты! Ну что делать? Вот такой уж уродился… Ну,так и нечего думать, что ты сможешь… Если ты будешь слишком много раздавать при этом, то смотри, не перегни палку, потому что это может отрицательно сказаться на тебе самом. У тебя наверняка есть какой-то другой дар. Может быть, ты хороший молитвенник. И молись побольше о себе и о других! А другой постник прекрасный, а третий администратор хороший. А четвёртый никаких других качеств, но зато он богослов хороший, скажем. А третий ‒ богослов никудышный, но зато ему даются откровения какие-то от Бога. И так далее. У каждого свой дар. Вот, задача, конечно, любого христианина ‒ это познать самого себя. Помните, этот древний-древний лозунг, который, кстати, висел над храмом Аполлона. «Познай самого себя». Ну, в каком смысле «самого себя»? Ведь кто такой «я»? Я, во-первых, это физический «я», психический «я» ‒ вот такой, какой я здесь есть… Ну, для того чтобы познать самого себя в этом смысле, для этого либо ничего не требуется ‒ я и так себя знаю, либо требуется какая-то наука, там медицина, психиатрия.

Но речь-то ведь о духовном познании. Совершенно о другом. Потому что каждый человек замыслен Богом. Ведь всё в этом мире, и все мы в том числе, не бессмысленны, не бессмысленны! Это материализм нас уверяет, что всё бессмысленно. Что вот всё просто катится куда-то, неизвестно куда. Ну, скажем, эволюция. «Вот, всё одно из другого вытекает это,  случайным набором как-то приспосабливается, и вот всё получается. Но смысла никакого нет!» Но это, конечно, не религиозный взгляд. Я думаю, что даже и не научный. Потому что всё не просто катится, а во всём воплощается слово Божие. Помните, Бог сказал: «Да будет!» И стало, да? «Да будет свет!» ‒ и стал свет. И это творение, ведь оно уже продолжается и будет продолжаться ещё дальше и дальше. Во всём мы видим воплощение божественного замысла, какой-то божественной мысли. Всё разумно, всё осмысленно. И это мы видим на каждом шагу, иначе мы вообще ничего не могли бы знать, если б всё было бессмысленно, а просто вот куда-то катилось бы и всё. Каждый из нас существует по замыслу Божию. И в мысли Божией мы истинные. Вот, познать то, каков ты в замысле Божием, каков ты воистину ‒ это и составляет задачу каждого человека вообще. А христианину же в этом уже помогает дар от Бога ‒ харизма, которая направляет его к определённому, именно к своему идеалу. К тому, каков он в своём совершенстве.

Дальше возникает всё-таки вопрос следующего характера. Вот, Церковь держится как тело, как «сома», как Тело Христово, как некое общество, которое существует. Ну, пока мы говорим просто о земной Церкви, да? Функционирует каким-то образом благодаря тому, что все в Духе Святом и обладают разными харизмами. Причём заметьте: совершенно безразлично, сколько людей присутствует в Церкви. Церковь ‒ это и миллион людей, и миллиард людей, и «где двое или трое» ‒ это тоже Церковь во всей её полноте. Это тоже Тело Христово: «Где двое или трое соберутся во имя Моё»,‒ говорит Иисус Христос, ‒ «там Я среди них». Там есть полнота действия Духа Святого. Это очень важно!

А, кстати, почему «двое или трое»? Так двое или трое? Ну, об этом мы с вами уже говорили неоднократно, повторим просто. Двое или трое? Двоих достаточно. Это просто  ветхозаветное правило ‒ правило истинного свидетельства. Ветхий Завет нам говорит о том, что свидетельство только тогда истинно, когда есть двое свидетелей. Если они расходятся в своих показаниях, то нужен ещё третий свидетель. Так что двое достаточно. Вот это важно, конечно.

И ещё один момент. А чем же держится? Дары-то различные, ну, а что же всё-таки скрепляет всё в единство? Ну, можно, конечно, сказать, что Бог скрепляет, Дух Святой скрепляет. Ну, а более конкретно? А вот, подумайте: вот, возьмите любое тело. Ну, скажем, пианино. Вот почему струны, клавиши, деки и прочие детали, педали там, разные элементы этого тела, почему они составляют тело? Единство? А потому, что они не просто вот перемешаны (как в мешок всё смешали), а они объединены какой-то одной идеей. Объединены в некую систему. Понятно, да? Так вот тело тогда тело, а не просто куча, когда, во-первых, в теле присутствуют разные элементы, как мы уже сказали, которые объединены некоей идеей. Из одних и тех же элементов мы можем сделать разные тела. Вот, например, этот стол. А я мог бы так вот распределить эти деревяшки, так, чтобы сделать какой-то, пусть нелепый, но стул, скажем, или кресло.

Недостаточно только элементов, необходимо ещё какая-то общая объединяющая идея. И вот, когда апостол Павел пытается показать, что же конкретно объединяет христиан в единое тело Церкви, он перечисляет разные функции, разные дарования. Но это разные… Христианство не может быть объединено учительством, скажем. Церковь не может быть единой за счёт того, что все будут языкоговорить, да? Но есть некие дарования, которые присущи всем, которые объединяют всех. И об этом сказано у апостола Павла прямо и неоднократно. Он говорит о разных дарах Святого Духа, но также о трёх очень важных дарах Святого Духа. Помните? Это вера, надежда и любовь. Причём, вера и надежда относятся ко всем христианам, конечно, они объединяют всех: и пророка, и учителя, и благотворителя, и администратора, и епископа ‒ у всех у них есть вера и надежда. Без этого нет христианства на земле. Но это всё-таки земные дарования, и они не уйдут с нами в вечность. Потому, что в вечности уже не нужно будет никакой веры и никакой надежды. Это понятно, потому что там уже всё осуществится. Но что же останется? Любовь! Вот то, тот божественный дар, который делает Церковь, собственно, Телом, Церковью. Это то, что нас объединяет.

Этому посвящена целая глава у апостола Павла. Помните? Тринадцатая глава Послания к Коринфянам. Начинает в конце двенадцатой главы апостол Павел так:

27 И вы — тело Христово, а порознь — члены.

28И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, [иным дал] силы [чудодейственные]…

Силы – у нас переведено «силы чудодейственные», но я вам уже говорил, не «чудодейственные», а именно силы психического воздействия, вот эти исцеления, да? Везде, где вы встречаете чудодействия, чудотворения,‒ помните, что в подлиннике стоит просто слово «силы», то есть вот эти ‒ экзорцизмы, изгнание злых духов, психическое исцеление. Это надо знать, потому что иногда под чудотворением понимают  Бог знает что. Именно это.

28…также дары исцелений,‒ а вот слово «исцеление» всегда означает соматическое исцеление от каких-то телесных заболеваний…

28 …вспоможения, ‒ то есть помощи, благотворительности, ‒управления…

Управления, по-гречески кто-нибудь вспомнит, как будет «управление»? Всем вам слово это знакомо ‒ «кибернетика». Слышали такое слово? Управление. У нас это по-славянски можно сказать «окормление». Только не от слова «кормить», в смысле ‒ ложечку давать, кормить, или соску. А от слова «корма». То есть на лодке, на судне есть корма, на корме стоит кормчий, который окормляет ход судна. Рулевой, можно сказать, штурман. Вот такие окормляющие, такие руководители, ведущие корабль церковный сквозь бури и невзгоды, ‒ это наши руководители церковные: патриарх, епископат, наша администрация… Это понятно…

Дальше:

28 разные языки (1Кор.12:28).

Но опять же — не разные язы́ки (это неточный перевод), а нечто наподобие язы́ков, то есть глоссолалия.

29 Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы?

30 Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

31 Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший. (1Кор.12:31).

И дальше апостол Павел говорит следущее. Очень красивая речь у него:

1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, ‒ ну, человеческий язык ‒ это вот наш язык, а ангельский язык… «Ангельскими языками» называли глоссолалию. Но это времён Иоанна Златоуста. Ангельский язык… именно по этому поводу Иоанн Златоуст и пишет: «Сейчас у нас этого нет, но раньше в Церкви был ангельский язык». Это глоссолалия. Это технический термин.

1Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий(1Кор.13:1).

2 Если имею [дар] пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что [могу] и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, ‒ (то есть благотворительность такая крайняя, даже мученичество) , ‒а любви не имею, нет мне в том никакой пользы(1Кор.13:3).

И дальше говорится о любви:

4 Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует…(1Кор.13:4)»

Вот ‒ любовь! Любовь ‒ это то, что должно присутствовать в каждом, независимо от того, какими другими дарами он обладает. Это то единое, что цементирует и объединяет Церковь в некое тело, в некую систему, исполненную Духа Святого.

Вот, любовь, видите? Потому, что всё прочее ‒ это земное. Некого будет в Царстве Божием ни исцелять. Бесов там не будет, да и изгонять бесов не надо будет. Там умолкнут язы́ки и прочее. А Бог есть любовь, и все будут в Боге. Всех будет объединять только одно ‒ любовь.

Помните, у Данте в «Божественной комедии» –  завершение этой Божественной комедии? «Божественная комедия» состоит из трёх частей, если вы помните: «Ад», затем «Чистилище» и «Рай». Вот такая структура, очень красивая, конечно, вся. Математически почти рассчитанная. В каждой из этих песней содержится тридцать три, по-моему, да? И вот, из ада Данте поднимается в чистилище, дальше с помощью своего вот этого обличия поднимается в рай… Все выше, выше, выше, в каждую из этих сфер ‒ по семь кругов, да? Семь кругов ада, семь кругов чистилища и семь кругов рая. Всё выше, выше, выше. И дальше что? Данте видит Бога-Троицу… То есть это, конечно, не Бог-Троица, это просто некий круг, состоящий из трёх кругов, каким-то фантастическим, непостижимым образом, где одно и три сияют одновременно.

А пишет он так:

Тут изнемог высокий духа взлёт,

И ум и волю мне уже стремила

Любовь, что движет солнце и светила.

(Перевод М. Лозинского :

Здесь изнемог высокий духа взлет;
Но страсть и волю мне уже стремила,
Как если колесу дан ровный ход,
Любовь, что движет солнце и светила.

Данте «Божественная комедия». Рай, песнь тридцать третья, 142-145)

Бог есть любовь. Вот, Он уже притягивает к себе Данте. И он входит в эту любовь. Там остаётся только она. Всё остальное внизу: в аду, в чистилище и даже в нижних кругах рая, да?

Вот, поэтому здесь Павел тоже пишет:

8 Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (исчезнет)

9 Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем

10 когда же настанет совершенное…

Что значит «совершенное»? Вот я вам неоднократно говорю: «Совершенство, совершенный». В нашем языке это означает что это что-то такое очень хорошее. Совершенный человек, совершенная женщина… Что-то очень хорошее! Но в Библии слово «совершенный» имеет совершенно иной смысл. Совсем другой смысл: «совершенный» значит «достигший цели». Совершенство ‒ «телиос», от слова «телос» ‒ цель.(τέλος, εος— свершение, завершение, исполнение, награда, приз, цель и проч. – прим. С. Азарнова). Когда будет достигнута  вот эта цель, к которой стремится Данте, да…?

10… тогда то, что отчасти, прекратится (1Кор.13:10).

11 Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое (1Кор.13:11).

И вот, очень интересный двенадцатый стих тринадцатой главы:

12 Теперь мы видим как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу…

Ну, немножко неправильно… Точнее по-славянски: «Ныне видим, яко же зерцалом, в гадании». Не «сквозь тусклое стекло», а как в зеркале, загадочно. Этот замечательный образ зеркала, зеркального отражения, взят, конечно, апостолом Павлом из библейских Книг Премудрости. А в Книги Премудрости этот образ попал из платонической философии, из Платона.

У Платона есть такой миф о пещере. Помните, да? Это в диалоге «Государство». Напомню. Этот миф отражает самую суть философии Платона. Ведь эта философия, если её так вот, мифически и примитивно, можно сказать, излагать, говорит о том, что существует два мира: вот этот мир, в котором мы живём, и идеальный мир, в который мы попадаем после смерти и, может быть, были до нашего рождения. Два мира: мир реальный, то есть мир материальный, и мир идеальный. И вот эту мысль Платон излагает в виде такого мифа. Он говорит: «Представьте себе, что все мы, люди ‒ это пещерные существа, то есть люди, живущие в глубокой пещере, в которой темно. Из пещеры есть выход наружу, но он там где-то, далеко, сзади, высоко… Но туда никто не добирался, до этого выхода. А оттуда проникает немножечко света. Но мы живем здесь, мы рождаемся и умираем в этой пещере. Это наша родина, и мы другого ничего не знаем. И всё, что мы видим ‒ это стены пещеры. По этим стенам пробегают какие-то тени – потому что там светит солнце. Иногда солнце закатывается, иногда восходит. Иногда птичка какая-то пролетит ‒ а здесь у нас тень промелькнёт… Вот это наша реальность ‒ плоская стенка. Двухмерный мир. Тени. Это то, что мы знаем, то, что мы видим.

И вот однажды какому-то человеку из этих пещерных людей чудесным образом удалось об-ра-тить-ся (обращение, да?), обратиться, и он увидел выход из этой пещеры; начал карабкаться и высунул голову туда, в эту дырку. И ослеп от света, который там сиял. Но постепенно глаза его привыкли, и он увидел истинный мир, трёхмерный. Не стенки двухмерные, а трёхмерный, объёмный мир. Летают птицы, катят волны на море, летят облака, колышутся деревья, проходят люди… Краски какие-то… У него сначала закружилась голова. Он не мог осознать всего этого. Потом, когда он понял, что там-то истина, а здесь они видят только отражения и тени от той истины, то он решил этим поделиться со своими соплеменниками. Он спустился вниз, в пещеру; начал всех толкать и говорить: «Обратитесь, обратитесь! Истина-то там, а не на этих стенках!» Но, поскольку он спустился вниз, в пещеру тёмную после света, сначала он ослеп от темноты. Он не мог ничего там видеть. Просто он ходил и толкал всех, как безумный. И люди, его соплеменники, сказали: «Да он же безумен! Посмотрите! Боги ослепили его за его нечестие. И он хочет, чтобы и мы стали такими же». Ну и убили его, конечно, как убивали всякого пророка. Замечательный миф платоновский.

Но вот здесь это отражено у апостола Павла в образе зеркала. Мы сейчас здесь, в этом мире, всё видим, как будто в зеркале. Ну, представляете? Раньше же зеркала были не такие, как сейчас. Это сейчас у нас стеклянные зеркала с амальгамой, в которых чётко всё видно. А тогда стекло ‒ ведь это же было очень дорого, никаких стеклянных зеркал не было. Вообще стекло было страшно дорогое в то время. Нерон говорил своим приглашённым на пир: «Я на золоте больше не ем. У меня посуда только стеклянная!» Это было страшно дорого. Поэтому, конечно, зеркал никаких стеклянных не было. А зеркала были какие? Медные пластинки надраенные, отшлифованные. В них было нечётко всё видно. Поэтому Павел и пишет: сейчас мы видим всё, как в зеркале, вот как те люди в пещере стены видели. А в зеркале отражается истина, которая там, там, за нашей головой, далеко, наверху… А тогда, когда мы обратимся, мы увидим всё лицом к лицу. И сейчас отчасти знаем,

12 … то теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1Кор.13:12).

Богом, да? Вот как Бог меня сейчас знает, тогда узнаю…

13 А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше (1Кор.13:13).

Так что любовь ‒ это то, что объединяет всех и вся. Так должно объединять. К сожалению, как были проблемы в Коринфе в середине I века, так и до сих пор эти проблемы у нас остаются и, по-видимому, не будут разрешены до скончания века. Ну, во всяком случае, Церковь в её идеале, как Тело Христово и истинное тело, которое объединяет не только нас здесь, на земле, но и умерших, ушедших от нас, и ангелов небесных, и главою всего этого Тела является Сам наш Первосвященник Христос… Вот, конечно, эта Церковь вечна, и едина, и неделима никоим образом.

Вот это свойство единства ‒ «сома», целостность, не надо путать со свойством всецелостности. Вот ещё одно слово, которого, правда, нет в Священном Писании и которое введено в наш философский обиход замечательным философом Владимиром Соловьёвым. Он отличает «целостность» и «всецелостность». Но по смыслу о всецелостности мы уже с вами говорили сегодня, когда говорили о том, что «где двое или трое соберутся во имя Моё, там Я среди них».

Что означает свойство всецелостности? Это удивительное свойство. Оно содержится в нашем Символе веры. Помните Символ веры? Там мы говорим (Никео-Цареградский Символ веры): «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь». Это наша вера. Мы не видим единой Церкви (иначе в неё и верить не надо было бы, если б мы видели её, да?). Но мы веруем в то, что существует единая Церковь и неделимая как Тело Христово. «Святую». Мы не видим, чтобы мы все были такие уж святые, но мы верим, что Церковь ‒ святая и принадлежит Богу. Дальше: «апостольская» ‒ это понятно тоже. И вот то, что на русский язык переводится словом «соборную» ‒ это перевод условный. По-гречески это будет: «кафолическую». Помните, раньше наша Церковь в России до революции ‒ как она называлась? Сейчас у нас Русская Православная Церковь Московского Патриархата. Так мы говорим: РПЦ МП. А до революции ‒ Российская (не русская!). Заметьте, это очень интересно: сейчас у нас русская, то есть национальный момент подчёркнут. А раньше все-таки это была Российская империя, которая объединяла множество народов. Российская Православная Кафолическая, Греко-кафолическая Церковь. Вот так, по-моему, называлась (Православная Кафолическая Восточная Греко-Российская Церковь– прим. С. Азарнова).

Церковь называлась «кафолическая». Что значит «кафолическая»?

Като́ликос или кафолико́с (греч. καθολικός ‒ всеобщий, вселенский), кафолический означает, как объяснил нам тоже философ и литератор Хомяков: καθα ολα, что означает «согласно целому», где каждый элемент согласен со всем целым. В каждом элементе уже содержится вся целостность. Это мистическое свойство. Ну, математически мы, конечно, можем представить его. Представьте себе некое собрание, состоящее из элементов. Ну, собрание назовём «А». Тело ‒  «А». Состоит из элементов «B», «C», «D», «E», «F», «G», «H», «I», «J»… Всецелостность, кафоличность или соборность, как в нашем языке, ‒ это когда маленький элемент «В» есть то же самое, что всё «А». Когда маленький элемент «С» ‒ то же самое, что всё«А». Когда всё согласно с целым. Где двое собираются во имя Христово, там уже вся полнота во Христе, как и в миллиарде. Понятно, да? Вот это свойство и называется кафоличностью, или всецелостностью, соборностью.

У нас сейчас это понимается иначе: «соборность» воспринимается  как коллективность, как собор. Слово «соборность» как коллективность, как колхозность ‒ коллективное хозяйство, скажем. Но изначально это не так ‒  именно всецелостность.

Ну, вот, пожалуй на сегодня все, что я хотел сказать. О Церкви можно говорить много. Ну если будут какие-то серьёзные вопросы. Все вялые… Такая погода…

Вопрос:

Вы простите меня, а вот Православие, у меня такой вопрос: это от того, что «правильно славить» или мы «имеем право славить»? Не могу разобраться.

Ответ:

Православие. Давайте посмотрим. Как я уже говорил, переводы, все старые переводы, они калькированы, то есть это буквалистские переводы. «Право-славие» — это буквальная калька или перевод с греческого «ортодоксия» (греч. ὀρθοδοξία). Понятно, да? Православный ‒ по-гречески «ор-то-докс». Вот что это означает? «Ортос» означает «прямой, правильный». А «доксия» (то, что у нас переводится «славие») означает, вообще говоря, «мнение, мысль, учение». Ну, может, так: те, которые правильно мыслят, в правильном направлении.

Вопрос:

А католики неправильно мыслят? (смех в зале)

Ответ:

Ну, а это уже вопрос не к Священному Писанию, потому что тогда ещё не было… Тогда все были и католики, и все были православные. Только они уже тогда делились на «петровы», на «павловы», на «аполлосовы» и на «христовы». Так что это разделение вечное.

Вопрос:

А вот какой смысл был в этих язы́ках, в этой глоссолалии?

Ответ:

А как мы можем сказать, какой смысл, например, там, в учительстве? Один из даров Святого Духа. По всей видимости… Конечно, оглядываясь назад, то, что называется, после опыта исторического, можно было бы сказать следующее: по всей видимости, по Промыслу Божиему, поскольку глоссолалия была очень популярной в языческом мире, очень популярной… В древности, действительно, туда устремлялся весь римский мир. Туда приезжал и император, и последний нищий с клюкой шёл туда. Это было важно для них… Ну, вот, в языческом смысле. И это перешло в Церковь…И благодаря глоссолалии Церковь становилась привлекательной для окружающего языческого мира. Это один из миссионерских, я бы сказал так… Только так… А потом это уже отпало.

Вопрос:

Вы сказали о том, что Дух Святой даёт дары, каждому свой дар, а святым апостолам ‒ им были даны разные дары, да?. Потому что у них, в принципе, были и мудрость, и пророчество, и исцеление… То есть они всем этим обладали?

Ответ:

Да, конечно! Я же говорю принципиально. А вообще, каждому может быть дано по два, и по три подарка.

Вопрос:

То есть не один?

Ответ:

Не обязательно один, конечно!

Вопрос:

Вы сказали, что всех объединяет вера, надежда, любовь… Любовь ‒ самая главная, в Церкви всех нас объединяет, должна объединять любовь. Но любовь ‒  это дар! Это дар. Какая наша участь? У каждого этот дар есть? В какой степени? Какая участь каждого христианина? Не участь христианина, а как синэргия… В чём состоит наш этот дар и как его возгревать? Есть у меня это или нет?

Ответ:

Каждый дар может возгреваться. Дар есть дар. Вот тебе пришёл подарок по почте, да? Ну, какой-то подарок. Он есть. У нас нет такого прибора, который определял бы количество благодати. У нас нет харизмометров (смех в зале). Поэтому я не могу сказать, у кого больше, у кого меньше. Он дан, этот дар. А далее уже, насколько этот дар… Ведь это даётся Дух Святой. Дух Святой не кусками даётся. В этом даре (или в наличии нескольких даров) Он даётся сразу, целиком. Дух Святой. И Его нельзя дробить. И невозможно просто-напросто. Единственное, что от человека дальше требуется, это чтобы он, как вы говорите, возгревал в себе этот дар, то есть использовал его, этот талант, не зарывал его в землю, а умножал. А как умножал? А вот так, как сеятель выходит сеять, и он сеет зерно, оно даёт всходы на хорошей почве. Ну, как бы почва ‒ это мы, слушающие должны как-то делать, что-то делать для того, чтобы был урожай, да? То есть всякий дар остаётся впустую, если мы его не воплощаем в наших действиях. Дар любви, конечно, дар любви, но и как-то надо его воплощать.

Вопрос:

А может его не быть?

Ответ:

Нет, я думаю, что тогда это не христианство… Ну, конечно, смотря, что вы понимаете под любовью? Если мы под любовью понимаем сентиментальное чувство, это, конечно, не так. Это, конечно, не так, потому что в Библии под любовью, в данном случае, понимается агапэ (ἀγάπη) ‒ это не какое-то чувственное влечение, скажем, или там: «Ой, ты мой любимый!» Возлюби своего врага! Что это: мне броситься к нему на шею и целовать, что ли его? Конечно, нет! Ведь речь совершенно о другом идёт. Любовь ‒ это свойство социальное: приятие или неприятие. Учтите, ведь в каких условиях это говорилось – в условиях разделённого мира. Иудеи были иудеями. Язычник был «дальним», а у меня «ближние». «Возлюби ближнего своего» ‒ говорит нам Ветхий Завет. «А дальнего возненавидь!» Что это значит? Необязательно я должен его ненавидеть – с может быть, он приятный человек? Нет, но это значит ‒ я его не принимаю! Он не наш, он чужой. Я с ним… ну, уж если так говорить буквально, я с ним не сижу за одним столом, не ем из одной тарелки, из одной кастрюли и так далее. Не молюсь вместе с ним…

Христианство впервые разрушило вот эту преграду между расами, религиями, народами. Объединило всех: и дальнего, и ближнего. Принимать. Он, может быть, остался твоим врагом, потому что он твой неприятель. Ты ему много должен, скажем, он тебя терпеть не может. Но это не значит, что он тебя не считает человеком, или ты его. Вы всё равно можете сесть за один стол. Вы принимаете друг друга. Вы равные перед Богом. То, чего не было до сих пор. Любовь ‒ это, скорее, социальное чувство. А посмотрите: оно у нас тоже часто нарушается. Мы встречаем и расизм, и ненависть, и терроризм из-за всяких там расовых и национальных различий. Ну вот, так что это не сантименты. Это нечто другое.

Вопрос:

Отец Ианнуарий, Вы сказали, что задача каждого христианина ‒ познать себя, вот, как человек в замысле Бога, каков он в замысле Божием. Я же могу всю жизнь мучиться и думать, какая же я. Так и уйти… Ну, и я не вижу, я не понимаю. Ккак вот этот дар в себе возгревать?

Ответ:

Не надо мучиться и думать об этом. Не надо мучиться и думать. Во-первых, если вы крещёный человек, то вам дан Дух Святой. Если вы доверяете, если вы действительно верите, то Дух Святой вам подсказывает, что вам делать. А делайте то, что вам приятно. То есть то, конечно, что не противоречит заповедям любви, заповедям Христовым, правда? То, что у вас получается, то, что вам доставляет радость в Духе, а не муку какую-то. Это то, что вам надо. Бог же даёт  каждому то, что ему нужно, Он же нас любит. Это мы тут…

Вопрос:

А вот юродивые, это не какие-то проявления глоссолалии?

Ответ:

Ну, это совершенно особая харизма. Редкостная и, по всей видимости, исторически как-то обусловленная. Юродство. Нет, я думаю, что юродство ‒ это, конечно, другое. Это не глоссолалия, нет.

Вопрос:

А разве дар Духа Святого даётся при крещении? Всегда? Разве так? Ведь крещение бывает формальным, то есть никакого и не получает человек Духа Святого. Детей многие крестят, ожидая, что у него, так сказать, все будет благополучно в жизни…

Ответ:

На самом деле это очень-очень серьёзный вопрос…

Вопрос:

… и должно пройти какое-то время от момента крещения до получения Духа Святого. Это же нельзя всё в одну…

Ответ:

Это очень серьёзный вопрос – вопрос формальности и неформальности. И тут уж каждый сам для себя ответит. Я считаю, что, всё-таки, Дух Святой, как говорит нам Священное Писание, «дышит, где хочет». И не можем мы сказать, что вот Он над этой купелью, а вот здесь Его нет. Безусловно, Он веет, как ветер: где угодно и как Ему угодно, а не как нам угодно. Это понятно. И условиями для принятия Духа Святого всегда, всегда являлась вера, конечно. Вера, безусловно. Вера тоже есть дар Духа Святого! То есть какое-то наше движение, но во всяком случае наше движение навстречу….(женщина возражает или уточняет неразборчиво). А там уже дальше идут всякие формалистские соображения, что Дух Святой, конечно, Он нисходит, но, поскольку младенец ещё не является человеком в полном смысле, он безответственное существо, то здесь большую роль играют те, которые его приносят. И они ответственны за него…  Поэтому говорится о том, что назначаются родители, которые должны воспитывать и кормить его, младенца, не только физически, но и духовно. А дальше, а дальше уже младенец ответственен сам за себя. Когда он подрастёт, станет юношей и будет сам выбирать себе путь. Тогда Дух Святой либо реализуется… Второе крещение не нужно. Не нужно. Формальность уже прошла. Теперь зависит всё от его веры, конечно, потому что действие Духа Святого зависит от наших действий.

Вопрос:

У некрещеных дары же тоже есть! Некрещённые язычники — у них-то дары… Они же талантливые люди?

Ответ:

Ну, есть природные дары. Ведь здесь же говорится о дарах в Церкви, для созидания церковного тела. А, конечно, природные дары даются для созидания других тел. Скажем, общества собаководов или государства Российского. Ну, мало ли что, мало ли, каких общин, какие общие дары бывают….

Вопрос:

Отец Ианнуарий, а как православному человеку комментировать дар Ванги, прорицательницы?

Ответ:

Ванги?! Ой! (смех в зале)Я не знаю. Я не могу сказать. Видите ли, очень много сейчас лишних разговоров на эту тему. Мне-то не приходилось видеть эту Вангу, ну, только что по телевидению, да? Ну, слышать какие-то речи… Но пока сам не прикоснёшься, тут трудно что-нибудь говорить. Можно сослаться только на мнение авторитетных людей. Для меня такими авторитетнейшими (ну, в данной, в данной ситуации), авторитетными людьми являются, во-первых ‒ ну люди, хотя бы физически более близкие, болгары. Причём не просто любой болгарин, а болгарин, скажем, одухотворённый. Скажем, епископы болгарские, там священники образованные из Болгарской Православной Церкви… Все, кого я встречал, все абсолютно (ну, может быть, есть другие), но кого я встречал, говорили, что всё это… ну, не шарлатанство, но это надувательство. Со стороны, конечно, прессы (кашель, неразборчиво)…Ну, безумная женщина, скажем так… Может быть, и нет… Я  не встречал положительных отзывов. Ни одного. От самых уважаемых людей из болгарского епископата и богословов.