Феодоровский собор,  01.12.2006

Расшифровка  – Радмила Ярушкина

Сверка и корректура  – Л.Голубкова и О.Суровегина

Присутствует ли сегодня та девушка, которая задавала вопрос филологического характера? Помните: я говорил о целостности. Меня спросили, а не имеет ли к этому отношение слово «целовать», «поцелуй». Я посмотрел. Я сразу-то не мог ответить, потому что никогда не занимался этимологией слова «целовать». Но действительно: это тот же самый корень. Дело в том, что «целовать», помните сегодня в Евангелии (обращается к о.Александру) ты только что читал, отец Александр, «целование», то есть приветствие. В древнем языке – славянском, старорусском, церковнославянском языке – целование, внешним фактом которого может быть и поцелуй в щечку, а может быть – и просто обняться, как это на иконах, например, изображается, где они просто обнимаются – это называлось «целование». Это приветствие, или здравствование. Пожелать здравия, здоровья. А здравие и целостность – это одно то же, то, что у нас переводится как целый, здоровый, а отсюда«целовать» – желать здравия. «Поздравить» отсюда – это тоже имеет отношение к слову «целовать». Слово «целовать», которое означало«поздравить», «желать здравия», «приветствовать». Это его подлинный смысл. Но со временем, это уже в позднее время, в новое время, слово «целовать» стало синонимом слова «лобзать», то есть уже конкретный поцелуй, то, что мы сегодня называем поцелуем. Так что вот такая история. Это я посмотрел в словаре Фасмера – единственный такой у нас серьезный этимологический словарь. Этимология – это история корнесловия, откуда пришло то или иное слово. Это такая наука – этимология, чаще всего очень гипотетичная, но интересная. Интересно смотреть в корни наших слов. У того же Фасмера приводится и этимология слова «целый», его родственные слова. Понимаете: звуки в языках очень сильно меняются! Когда-то был праязык, индоевропейский, потом он начинал расщепляться на разные наречия: славянские языки, балтийские, германские, романские и т.д., но источник один – арийский язык, так называемый индоевропейский язык. Вот слова«целый» и «целовать» тоже, как ни странно, родственные такие слова, как, например, латинские – лат. salutāre, salvēозначалив Риме «приветствовать», «приветствие». Или родственное ему немецкое слово «хайль»,Heil, тоже приветствие, «спасение», «здоровье». пожелание здоровья. Английское – hole, целый. Греческое – καλός, прекрасный, красивый.

А что значит слово «человек»? Это очень таинственно. Есть только предположение, откуда это слово этимологически происходит. Это слово происходит из двух слов: «чел», соединительная гласная «о» и «век». «О» и «е», вы помните из школы, – соединительные гласные: громОотвод, бурЕлом, челОвек. Откуда этот корень «чел»? Ему родственны такие слова из древнерусского языка, как «челядь». Не «чело». Помните, что такое челядь? Люди. А первоначально слово «челядь» означало«стадо», «род», «племя». Родственно этому слову древнеиндийское кулам. Можно посмотреть указанный словарь, что означает тоже – челядь, род, племя. Или греческое слово τέλος, одно из значений которого тоже – род, сонм, толпа. Родственно и слово ирландское, кельтское cland, clan – клан, род. А вторая часть слова «век» – в древнем языке означало «ребенок», «потомок». «Век» не в смысле столетия, а в совсем в другом плане. Так что дитя нашего племени – человек. Вот так примерно ответить можно. А вот слово «чело» имеет совсем другое происхождение. Оно имеет родственное латинское celsus, что означает возвышенный. Или греческое κολόνα– колонна, возвышение.

Я не знаю даже, что такое «чело» по-славянски. То, что мы сейчас лоб называем? Вообще-то лоб − это череп. Помните, Лобное место. А мы сейчас «лбом» называем «чело»…Что-то мы удалились в этимологию.

Сегодняшняя тема ‒ «Учение святого апостола Павла о Церкви». Конечно, здесь следует прежде всего напомнить об учении апостола Павла о спасении, о сотериологии. Учение о Церкви как называется научно? Экклезиология. От греческого слова «экклесия», что первоначально означало «общество», «собрание». Экклесий было много в каждом городе Греции, в Римской империи. В каждом городе было много разных обществ. Как вот и у нас сейчас много разных обществ: спортивное общество «Зенит» или какое-нибудь общество любителей рыбной ловли, профессиональные общества, общества по интересам и связям. Это все называлось экклесия. Поэтому, например, апостол Павел, когда начинает писать свои послания ‒ любое послание, помните, например: Павел, Силуан, Тимофей… Дальше кому? ‒  экклесии, церкви Божией. Сейчас посмотрим точнее, чтобы не ошибиться. Если уж я начал Фессалоникийцев цитировать: «Павел, Силуан, Тимофей  ‒ церкви Фессалоникийцев…» (I Фес:1) буквально. Фессалоники – это был большой столичный город, там же было много церквей. Этих самых экклесий‒ масса. Каждый ремесленник состоял в своей экклесии, которая у нас переведена как «церковь». Поэтому Павел в своем послании уточняет: «церкви Фессалоникийской», а какой?» В Боге Отце» ‒то есть той, которая живет Богом-Отцом, Единым Богом. Тут уже ограничивается количество церквей, живущих в Боге-Отце. Но ведь синагога тоже живет в Боге-Отце? Они ведь тоже веруют в Бога, иудеи? Поэтому надо исключить еще и их. Поэтому дальше продолжает: «… и Господе Иисусе Христе». Это уже точный адрес.

Экклесия – собрание, общество. Откуда наше русское слово «церковь», как вы думаете? Его этимология, происхождение? Нет, не от «циркус». Циркус – это круг. Сейчас скажу. Русское слово, естественно, происходит из церковнославянского (или славянского) языка. В славянские языки это слово «церковь» или «церка», как в древних рукописях некоторых есть, пришло из готского, германского языка. Как будет по-немецки «церковь»? Kirche ‒  во всех германских языках. Или с некоторым искажением в английском языке ‒ church, а английский это же тоже германское наречие. А в германские языки, в свою очередь, это слово попало из греческого языка. Когда варвары, германцы захватывали культурные страны древности, такие как Греция, скажем, или приходили в Византию (в Константинополь, другие города), они смотрели на тот или иной город и видели самое красивое здание. Что же это за здание такое? Им отвечали местные жители: «Это икиа кириаки: οικία (греч. дом), и Κυριος (греч. Господь) – Дом Господень. Словечко «дом» иногда опускалось, что получалось? Кириаки (Господень). Сравните: кириаки – кирики –кирка‒ кирхе‒ церка – церковь…Так вот это слово означает «Господень». Такая вот этимология.

Во всех и славянских, и германских языках именно из греческого идет, от этого «Кириаки» (Господень), и только в романских языках сохранилось другое наименование Церкви. Кто из вас французский учил и знает, как будет Церковь? Eglise — искажённое латинское «экклесиа», которое, в свою очередь, повторение греческого «экклеси́я» ‒ собрание.

В Церкви люди спасаемы Богом. Причем Церковь объединяет людей вне зависимости от их прошлого, от их природного происхождения, от их прошлой религии или племени, объединяет всех по вере в то, что сделал Бог для всех нас в Иисусе Христе. А что Бог сделал для всех нас в Иисусе Христе? А вот что. Для того, чтобы понять это, надо обратиться к са́мому, может быть, серьезному из Посланий апостола Павла – Посланию к Римлянам.

Пожалуй, это первое и самое большое из посланий Апостола Павла. Оно носит наиболее богословский и наиболее серьезный характер. И подчас трудно читается, потому что это очень трудная и очень серьезная литература. Апостол Павел пытается здесь, в этом Послании к Римлянам, изложить основы сотериологии, т.е. учения о спасении в Иисусе Христе. Некоторые называли это Послание к Римлянам «сумма богословия апостола Павла». На самом деле это не совсем так, потому что в этом послании нет таких элементов богословия, как эсхатология (учение о конце света), или других. Во всяком случае, сотериология представлена ярко. Причем, это Послание к Римлянам, как и другие послания, апостолом Павлом (который был очень образованным человеком) строится по принципам древнегреческой риторики.

Риторика – это учение о правильной публичной речи. Всякая речь, чаще всего это политическая речь, судебная речь, например, апология, когда защитник выступает на суде, строилась по определенному плану. Всякая речь состояла из четырех частей: сначала шла первая часть – это заявление темы, о чем пойдет речь. Тема по латыни – prepositio. Вторая часть – по латыни называется narratio. Историческое или логическое обоснование темы. Третья часть всегда была – argumentatio, т.е. аргументированное доказательство темы. Четвертая часть – conclusio, т.е. заключение, выводы. Например, выступает какой-нибудь сенатор в Риме перед Сенатом и говорит: «Карфаген должен быть разрушен». Это тема – первая часть. Затем историческое обоснование – почему он должен быть разрушен: «Да вот они такие мерзавцы, делают то-то и то-то, вот такие-то бедствия нам причинили…». Начинают перечислять исторические события и бедствия, которые принесли карфаге́няне Риму. Третья часть – доказательная. И четвертая – заключение, какие мы выводы делаем из этого.

Вот у Апостола Павла точно так же. Когда мы смотрим на тему Послания к Римлянам, то оно тоже краткое: кратко изложено в 1 главе в 16 и 17 стихе. Вот почитаем, это основа основ христианского богословия. Апостол Павел говорит, что он идет в Рим, где хочет благовествовать, т.е. возвещать Евангелие Христово. И вот 1 глава 16 стих: почему он хочет возвещать это Евангелие? «Ибо я не стыжусь благовествования Христова», ‒ правильнее сказать: я не стыжусь благовествовать Евангелие о Христе. ‒ «Потому что оно есть сила Божия по спасению всякому верующему». Эти слова звучали для публики того времени, особенно для иудейской, ветхозаветной публики, очень странно. Ну, то, что Евангелие ‒ благая весть есть сила Божия – это еще понятно. Потому что слово «Евангелие» – весть. Слово «Евангелие» означает «благая весть», но это был технический термин, который  означает «весть от Бога». От Бога всякая весть есть сила, потому что это слово Божие! Ведь это наши человеческие слова могут вылететь в воздух и исчезнуть, а слово Божие есть одновременно дело. У Бога слово и дело не расходятся. Слово Божие всегда воплощается, реализуется. Помните: «Да будет свет!» И стал свет». И вот уже само слово есть его воплощение. Оно может произойти, это воплощение, сегодня, завтра, неизвестно когда, но обязательно произойдет. А что значит воплощение? Воплощение есть действие, какая-то сила. У слов есть сила. Поэтому Евангелие есть сила Божия. Для чего? Для спасения.

Но иудей скажет: «Но ведь и Моисей произносил слова Божии для спасения». Какие? Да вот Закон Моисея! Ну, помните! Хотя бы те же Десять заповедей. Так почему же теперь потребовалось новое Слово для спасения? Дальше апостол Павел докажет, что Законом никогда никто не спасается. Но здесь он говорит: «Для спасения всякому верующему». А это уже было странно, потому что прежнее Слово (Закон) говорило о том, что спасется не верующий, а спасаем будет делающий, т.е. исполняющий заповеди Закона. Но заповеди Закона никто исполнить не может. Никто. Нет такого человека, который бы исполнил все заповеди Закона. Поэтому Закон никого не спасает, он может только призвать, указать путь, но спасти никого не в состоянии. А вот теперь Павел говорит, что появилось такое Слово спасения не делающего, а верующего.

Бог понимает, что люди – существа грешные. И грех никак собственными силами человеческими непреодолим. Никак, никак, никак! И поэтому человек никогда не сможет достичь божественного уровня сам по себе ‒ никакими своими делами. Никакими! Поэтому человек нуждается в спасении от Бога. Сам себя человек никогда не спасет, никакими делами. Евангелие и говорит именно об этом спасении по милости Божией, когда Он будет оправдывать грешников. Иудеи говорят, что грешника оправдать нельзя. Ну, как на суде. Вот ‒ преступник, ну что с ним надо делать? Оправдывать? Конечно, нет! Праведный суд ‒ это только когда безгрешный человек будет помилован, а грешник будет наказан. И вдруг – чудо! Бог спасает не праведных, а грешников. Помните, как Господь Иисус Христос говорил: «Не праведников пришел Я спасать, а грешников». Эта милость, любовь Божия оборачивается ко всем людям, которые верят Богу, доверяют Богу, вверяют Ему себя со всем своим добром, со всем своим злом, откинув весь свой эгоизм и отдав себя Богу. Потому что Бог – любящий Отец, Он всех спасает, лишь бы вверить себя Ему.

Вот это новость! Она была настолько необычной, что это просто была революция во всей религиозной жизни и во всех религиозных представлениях всего древнего мира. Причем еще отчасти иудей мог бы согласиться с этим, но вот согласиться с тем, что всякий верующий спасется, ‒ с этим было невозможно согласиться. И до сих пор никто из иудеев с этим никогда не согласится. Что значит всякий? Апостол Павел объясняет: как иудей, так и эллин. То есть и иудей, и все остальные народы. Ведь с точки зрения ветхозаветного богословия, Бог будет спасать только Свой избра́нный народ и тех людей, кто присоединится к избра́нному народу. Только иудеев. А все остальные – это грешники, их невозможно спасти. Спасаемы только избранники Божии – иудеи. Это понятно. И вот: есть чисто и нечистое. Есть чистые животные, а есть нечистые. Есть чистая пища, есть нечистая пища. Есть чистые люди, а есть нечистые люди, грязные, которых и касаться-то нельзя. А ты говоришь, что все будут спасены. Вот в это поверить было невозможно, во всяком случае ‒ согласиться с этим. Так, это было в 16 стихе.

И дальше 17-ый стих – почему спасение происходит Евангелием? Потому, что в нём, в Евангелии открывается правда Божия от веры (или из веры). Это было догматическое положение, которое ставило уже восклицательный как бы знак и призывало к дальнейшему вниманию. Дело в том, что проблема правды Божией была основной богословской проблемой I-го века до Рождества Христова и I-го века после Рождества Христова. Это мучительная проблема для иудейского богословия – откровение правды Божией. Но для этого нужно понять, что такое правда Божия. Правда Божия (мы как-то говорили, но я напомню) – основное библейское религиозное понятие, которое означает (если по-русски здесь давать толково, потому что перевод не отражает подлинного смысла) верность Бога своему творению. Это надежность Бога, это верность своему слову. Верность Бога. Бог верен. Слово Его верно. Обещание Его верно, Он верен Своему творению. Он его не разрушит, Он исполнит свои обещания о спасении. Помните, Аврааму Он обещал, что в нем благословятся все народы, и уж конечно, прежде всего иудеи. Так вот, где же, спрашивается, реализация этого обещания? Идут века. Оно было дано Аврааму где-то в середине второго тысячелетия до Рождества Христова. Но проходят тысячелетия и столетия – а когда же? Когда же эта правда, эта верность Божия, эти обещания реализуются? То египетское рабство, то вавилонский плен, то ассирийское нашествие, то персидское нашествие, то нашествие Александра Македонского и последующее рабство в эллинистических государствах… То краткими какими-то проблесками римская власть, и вечное рабство, рабство, рабство! Где же? Когда же? Когда настанет это спасение? Проблема. Возможны было два решения. Первое: у Бога вообще нет никакой правды. Он неверный, ненастоящий. Но это кощунство, так сказать никто не мог. Другое разрешение – конечно, Бог праведный, и Его правда (то есть верность) есть, Он слово Свое держит. Но Он не может реализовать его из-за нас, потому что ведь мы все такие грешные… Ведь правда может реализоваться, спасти можно только праведных, безгрешных. А грешники должны быть наказаны. А все грешники! Как говорит псалом: «нет праведного ни одного, нет ни единого». Таким образом, реализоваться в грешниках спасение не может. Тогда возникает другой вопрос: а зачем Богу Всеведущему нужно было давать такое обещание, если оно не реально? То есть верность, спасение, оставалась под вопросом, оставалась тайной.

А тут Павел говорит, что в Евангелии, вот теперь открылась эта правда. Из тайны она стала явной – все тайное становится явным; открылось, как реализуется эта правда Божия. Бог вовсе не нарушил Свою справедливость. Грех человеческий наказывается, но не на нас, а по милости Божией он наказан в Иисусе Христе, который взял на Себя наш грех и умер вместо нас. И если мы вверяем себя Ему, понимаем этот факт божественной милости, то мы освобождены, мы искуплены от греха. И таким образом Бог может нас спасти, уже безгрешных. Лишь бы нам ввериться Иисусу Христу, который взял на Себя наш грех. Вот такое чудо, и об этом повествует Евангелие. Но в основе-то лежит не человеческая гордыня, что вот я сделаю то-то и то-то ‒ и вот тогда меня Бог спасет, то есть по делам. Павел говорит, что ему открывается правда Божия из веры, из нашего доверия. Тем людям, которые доверяют Богу в Иисусе Христе, вот для них все это реализуется уже даже при этой жизни. Как и написано – праведны верующие. Вот такова тема Послания к Римлянам. Откровение правды Божией в Евангелии из нашей веры.

А дальше, после исторической части, в 3 главе, с 21 по 26 стих (это центр тяжести всего послания), апостол Павел снова повторяет эту тему, несколько развернуто, очень поэтично, метафорично, образно, а потом приступает к доказательствам. Так вот, посмотрим на более конкретный разворот этой темы. «Все грешники, ‒ доказывает в 1 и 2 главе апостол Павел. ‒ Все язычники нуждаются в спасении» (это историческая часть). Почему нужно спасение язычникам? Конечно, им нужно спасение, ибо они грешники просто по определению: они поклоняются идолам и не верят в Бога. А иудеи скажут: «Правильно ты говоришь, Павел, правильно, молодец! Так им и надо, язычникам, они, конечно, все грешники ужасные, ужасные!» А Павел говорит: «Но ты-то ничем не лучше! Тебе же дано больше, чем язычникам! Тебе дано знание о Боге, тебе дан Закон, тебе дано Священное Писание, тебе дана благодать, тебе дан Храм, тебе дано богослужение. А ты ведешь себя ничуть не лучше язычников. Только что лицемеришь! И поэтому наказаны будут еще больше иудеи, чем язычники». Кому больше дано, с того больше и спросится. И в конце концов Павел приходит к выводу, что все мы нуждаемся в спасении: и иудеи, и язычники. На всех обрушивается гнев Божий, все грешны.

И вот в 21 стихе 3 главы Павел говорит: «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия» (Рим 3:21). То есть открылась правда Божия в Евангелии. Слово какое возвышенное – «ныне»! Можно было написать, «но теперь», «но сейчас». А тут ‒ «ныне». Это греческое νυνὶ, это очень возвышенное такое слово, так называемое эсхатологическое «ныне», которое обозначает водораздел между двумя историческими периодами: вот это все было прошлое, а вот теперь ‒ ныне, начинается новый мир. «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствовали законы, пророки. Правда Божия через веру…» (Рим 3:21-22)., не через дела, как было у иудеев. Через дела она невозможна! «… через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих…». Для всех, не только иудеев, но и язычников. Для всех, для всех людей, для всего Адама, «…ибо нет различия». Он ведь доказал: и иудеи, и эллины ‒  все грешники. Потому что все согрешили и лишены славы Божией. И все получают теперь оправдание даром. Даром! Грешники оправданы. По благодати, т.е. по милости Божией. Чем? «Искуплением во Христе Иисусе» (Рим 3:24). Вот это очень важное слово и очень важное понятие Павлова богословия – искупление. Что это означает?

Ну вообще, само по себе слово «искупление», древнее церковнославянское слово, буквальная калька с греческого δια της άπολυτρώσεως, что означает «искупление, выкуп». Искупление означает выкуп, по-русски говоря. Слово «выкуп», «искупление» в то время понималось в нескольких смыслах. Ну, во-первых, в светском смысле (как и все мы понимаем): заплатить за кого-то выкуп, т.е. чем-то пожертвовать, чтобы своего близкого или своего друга выкупить, скажем, из чеченского плена. Выкупить заложников, когда террористы схватили. Раба выкупить откуда-то, пленника из плена. Заплатить какие-то денежки, а, может, и самому пойти вместо кого-то в плен. Такой светский смысл, в основе которого лежит освобождение. Рабство –  и освобождение, плен – и освобождение за счет какой-то жертвы.

Помимо этого светского, общераспространенного смысла, были и религиозные, ветхозаветные смыслы. Так, в Ветхом Завете у иудеев «искуплением» назывался Исход из Египта. Когда израильтяне перешли Чермное море, вышли из Египта, то весь этот процесс освобождения из египетского рабства (хотя там платы никакой особо не было), но тем не менее по смыслу освобождения из рабства, вот этот весь процесс назывался «искупление».

А еще важнее был ветхозаветный литургический смысл этого слова, который здесь использует апостол Павел и который лег в основу его метафорических, образных размышлений о том, что же произошло в Иисусе Христе. У евреев существовал и до сих пор существует такой осенний праздник, который называется Йом-Киппур – «День очищения». Он подробно описан в Торе, в книге Левит. Что происходило в этот день? Для того чтобы понять, что происходило в этот день, надо немножко поразмышлять. Вот израильский народ, как и любое древнее племя. Понятие «личность» как таковая, там не существовало. Понятие личности, личной свободы, личного желания, освобождения – это уже христианское понятие личной свободы. Люди древние, жившие где-нибудь в пещерах или бродившие по пустыням, какие-нибудь кочевые или оседлые племена (как израильское – это довольно большее племя), они все-таки были объединены как род, как племя. Общество, племя – это гораздо больше, чем единица, личность. У нас сейчас права личности отстаиваются перед государством и перед обществом. Тогда ничего такого не было. Есть права и обязанности племени, а у человека только обязанности перед племенем. Кровь, племя – это было гораздо важнее, чем отдельная личность.

В силу такого корпоративного единства все израильтяне понимают, что они грешники. Они недостойны хорошей жизни. И вот они имеют что имеют. Ну, плохая, несчастная жизнь! Что же сделать, чтобы жизнь эта стала счастливее, чтобы жизнь стала лучше? Для этого, конечно, надо как-то измениться. Надо отречься от всей своей прошлой жизни: плохой, дурной, злой. Это называется покаянием, да?. Отречься, оставить свою жизнь. А что значит отречься от своей жизни? Убить себя, если ты отрекаешься от жизни? Бог-то тебе даст новую за этот твой подвиг отречения от старой жизни. Ты можешь не рассчитывать, но надеяться на то, что Бог обновит тебя. Так вот, легко сказать «убить себя». Еще и всему племени вдобавок! Это невозможно сделать! Поэтому в силу корпоративного единства племя выбирает из своей среды одного человека – он называется первосвященник. И все ему себя доверяют, вверяют. Верят, вверют ему со всем своим добром и злом. Один за всех – он несет на себе как бы груз всего Израиля. И все ему верят. И вот этот один должен убить себя. И в себе весь Израиль со всеми его грехами, и тогда весь Израиль будет обновлен, даруется новая жизнь. Но легко сказать и трудно сделать, конечно. И первосвященник выбирается, и все ему себя вверяют, но он себя не убивал. А вот в день Йом-Киппур, в День Очищения, что происходило? Происходил магический обряд. Брались два животных. Один козел, который назывался «козел отпущения». Священник, на которого весь Израиль возложил все свои грехи (один за всех и все за одного), вот этот «один за всех» возлагал свою руку на невинное, безгрешное животное –  и все грехи как бы магически переходили на это животное (и на второе животное  тоже рука полагалась). Один козел отпускался в пустыню, прогонялся (прочь грехи, прочь от нас!). А второе еще демонстративно подвергалось закланию. И кровью его (а кровь всегда символизировала жизнь), кропилась крышка ковчега Завета в Святая Святых. Там стоял ковчег Завета, в нем хранились скрижали Завета – такой ящик, украшенный двумя херувимами на крышке. И считалось, что на той крышке – престол Божий, Слава Божия, что там Сам Бог сидел. И вот эта крышка кропилась в знак того, что жизнь наша отдана. Такая заместительная жертва так называемая. И тогда все обновлялись – очищались. И люди праздновали этот праздник и ликовали после того, как животное убивалось. Праздновали, ликовали – и снова грешили целый год. А через год снова все повторялось. И так до сих пор, каждый год этот праздник очищения.

Апостол Павел воспринимает этот праздник очищения как прообраз того, что реально, а не только образно произошло в Иисусе Христе, который выбирается как Первосвященник, Которому мы вверяем себя, и Он должен умереть. Он не перекладывает эти грехи ни на какое животное: Он Сам умирает за всех и Собственной Кровью кропит ковчег Завета. Вот, посмотрите, как это у Павла написано: «Мы получаем оправдание, благодать его искуплением во Христе Иисусе». И самый центральный во всем Послании Римлянам, 3 глава 25 стих: «…Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде» (Рим.3:25). Перевод настолько ужасный, что не очень понятно! По-гречески – это великолепное стихотворение, это гимн – во-первых. Во-вторых, неправильно переведено. «…Которого Бог предложил» – что значит «предложил»? То есть публично явил, публично показал, такой смысл по-гречески. То, что у нас названо «в жертву умилостивления», по-гречески стоит – «Бог показал Его как…». По-гречески – ἱλαστήριον, иластирион. Это словечко – перевод с еврейского капара (помните: Йом-Киппур, день очищения). От слова капара однокоренное – киппур, что означает крышка ковчега Завета, на котором происходило наше очищение. По-славянски хороший перевод: «очистилище». Вот это крышка ковчега, кропленая кровью (по-еврейски капара, по-гречески иластирион, по-славянски – «очистилище»). То есть место нашего очищения – эта крышка, скрывающая скрижали Ветхого Завета в ковчеге и кропленая кровью невинной жертвы, которая несет в себе все наши грехи. Чувствуете, какой смысл? Бог показал Его как крышку ковчега Завета, как очистилище, окропленное Его Собственной кровью. Не кровью козла, а Собственной кровью! Именно такой перевод: как «жертва искупления в крови Его». Для показания, для доказательства правды Божией. Т.е. вот теперь реализуется спасение, реализуется очищение, реализуется оправдание. Правда, верность Бога Своему слову: Он обещал, а вот теперь это реализовалось. Для доказательства, или как у нас – «для показания правды» – прощение грехов. Итак, искупление, наше освобождение от власти греха, наше обновление, если мы приходим к вере в Иисуса Христа.

Вера приводит нас в то, что апостол Павел называет «Тело Христово». «Телом Христовым» он обозначает Церковь Христову. Понятие «тела» не выдумано апостолом Павлом. Понятие общества как тела в античности было очень широко распространено. Любое общество (скажем, город, государство, царство) представлялось как какое-то общественное тело, где каждый член выполняет свою функцию. Павел применяет это древнее, античное представление общества к Церкви, причем называет ее как Тело Христа. Т.е. Церковь представляет собой Христа, в котором мы, входя в Церковь, представляем каждый какой-то член, какую-то клеточку этого тела. И это понятие о Церкви как о теле развивается им в I-ом послании к Коринфянам с 12-ой по 14-ую главу. Это очень важно –  то, что апостол Павел называет церковь как «тело».

И тут нам надо обратиться и вспомнить наши антропологические рассуждения о теле. Помните: тело, sоmа (по-гречески) означает «целое», «тело». Sоmа, корень sо – «целый». Это нечто целое.  Напомню тем, кто не помнит, что все предметы бывают либо телами, либо не телами. «Телом» (или «целым») мы называем тот предмет, который не может быть разделен на два таких же предмета. Вот эту кафедру я не могу распилить пополам и получить две кафедры, потому что она неделима. Это называется «тело», она целая, неделимая. Целая, потому что не может быть разделена. Я могу, конечно, разделить ее хоть на атомы, но это уже не будет миллион кафедр. Кафедра только одна и неделима. Человека я не могу распилить пополам на два части, чтобы получить два или три человека. Человек есть целое, тело. А бывают не тела. Есть, например, куча снега или куча песка, я её могу разделить на две кучи снега или две кучи песка. Это не тело, а именно куча, куча праха. Итак, все предметы есть либо тела, либо не тела, а какие-то вот такие кучи. Агрегатные такие состояния.

Это ведь очень важно! А дальше надо подумать, что создает тело? Почему тело неделимо? Напомню, тело всегда неделимо – по-гречески «атом», не-делимый. Все тела – атомы (не в физическом смысле, а в философском смысле); а-томос означает неделимость. А если переведем на латинский, как будет? – Ин-дивидуум. Всякое тело есть индивидуум, каждый человек есть индивидуум, т.е. неделимый, атом – целый, тело. Это важно знать. Мы же иногда произносим слова и даже не задумываемся, что они означают. Они очень важны, они идут глубин мысли, глубин философии – вот такие слова, как индивидуум, атом… И надо задуматься над тем, а почему тело неделимо, почему неделим этот микрофон на два микрофона? Да потому, что он состоит из отдельных членов, т.е. элементов, из которых каждый выполняет свою функцию. Я не могу, например, вот этот штырь металлический поставить сюда, в вот эту сеточку прилепить сюда, тогда все испортится. То есть не будет микрофона. В теле каждый элемент выполняет свою функцию, поэтому замены никакой невозможно. Я не могу вместо уха руку приладить, вместо глаза – нос. Все на своих местах, именно поэтому мы не можем их разделить! Потому что в куче песка одна песчинка может запросто быть заменена другой (хочется тебе – перемешай, и ничего от этого не изменится); поэтому она делима. А вот тело неделимо именно потому, что все состоит из множества отдельных элементов, которые согласованно объединены друг с другом некоей идеей, неким планом. В основе всего лежит какая-то идея, или форма, которая объединяет отдельные элементы. Это все элементы философии, я ничего особенного не говорю – это есть и у Платона, и у Аристотеля.

Вот это размышление о том, что тело неделимо из-за многообразия элементов, лежит в основе всех Павловых рассуждений о Церкви. Если Церковь есть Тело Христово, то оно существует как единство, как единое, неделимое тело только потому, что здесь осуществляется это единство в великом многообразии. Вообще, всякое единство возможно только в многообразии. Если есть единообразие (униформа одна на всех, когда каждая песчинка одинакова, каждый похож на другого), там никакого единства нет, там есть полный, немедленный распад. Куча всегда распадается. А достижение целостности (мы уже с вами говорили: целение, сотерия) называется «спасение».

Так вот, значит, тело Церкви остается здоровым, нормальным и единым телом только тогда, когда есть разнообразие. И это разнообразие дается нам живым Божественным Духом. Каждый христианин, верующий человек, который испытал покаяние, т.е. отвращение от прежней жизни и обращение своею верой, доверием к Богу в Иисусе Христе, обретает дар Святого Духа, который обретается в Крещении. Крещение как видимая форма невидимого стяжания Духа Святого; Пятидесятница – как излияние Духа Святого. Помните: Бог дает нам жизнь Своим Духом: «…отымеши дух их, и исчезнут, и в персть свою обратятся. Послеши духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли» (Пс 104(103),29-30.

И уже древние пророки говорили о том, что Бог достаточно силен, для того чтобы не оставить Свое творение, но его, несчастное, грешное, распадающееся, умирающее, способен обновить новым актом творения. Как в прежнем творении Дух Божий витал над хаосом, бездной и творил все то, что мы видим, так же возможно и новое творение – для Бога преград нет. И из этого грешного и тлеющего мира Он может создать нетленное вечное творение, уже обновленное. И опять же это произойдет силой Божией, Силой Духа Божия. Как в Ветхом Завете Дух Божий витал над бездной, так и здесь над нашими могилами, над нашими костями может пронестись этот Дух Божий и воскресить всех нас (да и живые тоже порою представляют собой ходячих мертвецов) к новой жизни. Помните, у Иезекииля вот это место, которое читается накануне пасхального воскресенья, о поле с мертвыми костями, и проносится ветер над этим полем, Дух Божий веет – и кости оживают. Такое образное выражение всеобщего воскресения. Конечно, не надо воспринимать все буквально, это образы для простого народа.

Для каждого конкретного человека Дух Святой нисходит — как на апостолов в День Пятидесятницы сошел Дух Святой. И они обновились, они исполнились Духа так, что, как Павел говорил, «уже не я живу, а во мне Христос». Они соединяются с Христом Воскресшим, обретают подлинную целостность в Нем, еще даже живя в этом мире. В них уже, как семя, прорастает вот эта новая жизнь, которая дает им ощущение свободы, радости, счастья, блаженства. Это великое счастье, которое даровано нам благодатью Духа Святого. Каждому человеку по замыслу Божьему положена какая-то определенная цель, и каждому человеку дается благодать согласно воле Божией. Одному так, другому иначе. Таким образом, каждый человек представляет собой как бы элемент общего тела – Церкви. Вот как есть ухо, есть глаз, есть нос, так есть и ты, я, он – непохожи. У каждого свой дар от Бога.

Вот этот дар от Бога называется по-гречески харис, то, что у нас переводится «благодать». А конкретно харис –  это именительный падеж. В родительном падеже выделяется корень харитос; женский род – харита буквально. Помните, у Пушкина: «хариты, Лель тебя венчали, и колыбель твою качали». Те из вас, кто знает греческую мифологию, вспомните, кто такие хариты? Хариты – по-латыни грации. Одни мифы говорят, что их было две грации, другие – что их было три. Это такие богини небесные, которые с Олимпа слетали на новорожденного младенца и несли ему свои дары. Каждому давался свой дар. Как в сказке Шарля Перро «Спящая красавица». Помните, там к принцессе Авроре на праздник Крещения созываются феи. Но это уже Средние века, это уже не античность, и вместо харит – феи. И эти феи несут дары. Кто несет ей золото, кто несет драгоценные камни. Кто из вас смотрел прекрасный балет Чайковского? Кто-то принес сноп зерна, пшеницы… А одну фею не пригласили – злыдню такую, Карабос, и она наслала столетний сон на эту девицу.

Конечно, в Библии у апостола Павла широко используется это слово. Кроме него это слово практически никто не использует. Он берет это языческое слово «ха́рис», в нашем переводе «благодать», и для него не существует этих граций, этих нимф, этих фей. Для него существует только одна благодать – это дар Божий в Иисусе Христе, который нам ниспосылается Святым Духом. Это тот дар, который нам даруется при новом рождении в новый мир Царства Божия, т.е. при крещении. Как в древности – при рождении, так в христианской интерпретации этот дар Божий – Дух Святой, ниспосылаемый нам при новом рождении в новый мир – в Царство Божие при крещении. А конкретная реализация в древности – здоровье, богатство, золото, радость, веселье… Так же и здесь: конкретная реализация для каждого человека этой общей благодати называется…Благодать, значит, харис, а конкретная реализация, конкретный дар – по-гречески харизма. Вы слышали такое слово, сейчас оно используется в политическом смысле: например, «у Ельцина была такая харизма», «харизматическая личность» и так далее. У каждого крещеного человека есть своя харизма, то есть конкретная реализация благодати, вот этот дар Святого Духа.

При этом единство Церкви, как и единство каждого как тела (Церковь есть Тело Христово, да?) поддерживается его общей идеей. Идея стола, идея стула, идея кафедры, идея очков. Они едины, я не могу расщепить их на несколько кусков – не будет очков. Они держатся из разных элементов, тут даже дужки невозможно поменять одну на другую, потому что одна для правого уха, а другая – для левого. Никак, они неделимы, они – тело! Но это тело есть тело только потому, что единство элементов держится идеей очков. Вот идея Тела Христова, то есть то, что цементирует это единство, это тело, – разные элементы разных людей с разными дарами, разными харизмами – единая любовь, любовь Божия. Вот что цементирует, вот что объединяет. Там, где нет любви, там происходит распад, болезнь, отсечение отдельных членов, отпад.

Обо всем этом апостол Павел замечательно, очень образно говорит в 12, 13 и 14-ой главах своего Первого послания к Коринфянам. Дело в том, что в Коринфе церковь состояла их многих людей, разных людей. Некоторые из них предавали себе уж слишком большое значение: «Я вот совершенный христианин, а ты так себе». – «А почему ты думаешь, что ты совершенный христианин?» – «Ну, как же! Мне же дана особая благодать». – «А какая такая у тебя особая благодать дана?» – «А посмотри: вот собираемся мы на богослужение. Я бываю в Духе, я вдруг начинаю пророчествовать, а ты не умеешь. А я вот пророчествую!» А еще там особенно популярна была так называемая глоссолалия –языкоговорение, когда люди впадали в экстаз и начинали что-то такое говорить, петь, произносить что-то невнятное, непонятное, причмокивали, присвистывали. Они были в таком экстазе, в трансе, в духе – это считалось самым высшим духовным состоянием. А вы не умеете этого делать, не умеете ни причмокивать, ни присвистывать, ну что тут поделать! (Слушатели смеются). Для древних это было не смешно, потому что это состояние глоссолалии, языкоговорения, было чрезвычайно популярным в античном мире. Уже в глубокой древности было даже такое огромное святилище на северо-западе Греции, которое называлось Дельфы. Это целый город, состоящий из множества храмов, посвященных преимущественно одному богу – Аполлону. Это было святилище Аполлона. Оно было связано с таким древнегреческим мифом. Когда богиня Латона должна была родить Аполлона от Зевса, то, естественно, супруга Зевса Гера, страшно ревнивая, хотела погубить и эту самую даму, которая согрешила с ее супругом, и младенца, который должен родиться, и наслала на Латону страшного дракона по имени Пифон (мы называем его Питон). Этот Пифон стоял перед Латоной, распахнув свою пасть, и ждал, когда появится младенец, чтобы его схватить и пожрать. Но боги сжалились над этой несчастной нимфой, богиней, и унесли ее на орлиных крыльях на отдаленный остров. Вы помните, что в книге Откровений используется этот сюжет для изображения рождения Иисуса Христа. Так вот, ее унесли на дальний остров. Там она, сокрытая от глаз этого дракона, рождает младенца Аполлона. И Аполлон рос не по дням, а по часам. Уже на третий день он так вырос и возмужал (миф!), что смог победить этого дракона Пифона и сбросил его в подземное царство – в Аид. Эта битва с ним произошла под горою Парнас (есть такая гора на севере Греции, горный кряж Парнас), и там теперь он сидит, покоренный, и по приказу Аполлона пророчествует. К Аполлону люди обращаются с вопросами, но ему некогда заниматься людскими делами, и вместо Аполлона ответы дает покоренный дракон Пифон. Из его пасти вырывается сернистый источник, который называется Кастальский ключ (помните, «Кастальский ключ, ключ вдохновенья» у Пушкина?). И это в Дельфах, там, где святилище Аполлона. При этом храме служили жрицы, которые по имени дракона Пифона назывались пифии. Эти пифии (или сибиллы), у них была череда, их было несколько человек: каждая из них (сегодня ее день) выходила утром на свое служение, подходила к этому источнику. Над источником стоял жертвенный треножник. Садилась на этот треножник. Сначала она выпивала какого-то настоя, смешанного, очевидно, с алкоголем, от чего она приходила в полубезумное состояние транса и, окутанная этими серистыми парами, приходила в состояние транса еще больше; у нее было уже измененное сознание. И со всей Греции, Египта, Рима – отовсюду шли тысячи и тысячи людей со своими вопросами. Они приходили в эти Дельфы, там были такие будочки, скамеечки, куда они подавали (как мы свечнице) свои записочки с вопросами и платили денежки при этом. Эти вопросы отдавались служителям, те собирали эти записочки и читали перед пифией, которая сидела в трансе. Зачитывали ей вопрос, и она начинал отвечать: «А-ла-ла-ла», что-нибудь вроде. Вот это и есть глоссолалия, что-то невнятное и непонятное. А рядом стояли люди, тоже служители, которые записывали на дощечках, что она там такое произносит. Ну, конечно, это был такой фокус: они делали вид, что записывали. А потом они уходили в комнату переводчиков (переводчики по-гречески герменевты), уходили в комнату герменевтов, толкователей, и там составляли ответы, обязательно в гекзаметре – в стихах, шестистопным ямбом, и выдавали эти ответы вопрошающим. Разумеется, Дельфы – это было очень богатое святилище, потому что императоры и нищие, цари и все-все-все шли туда со своими вопросами и доверяли этим ответам. И дельфийские жрецы фактически правили очень часто политикой всего тогдашнего мира, потому что они давали такие ответы, которые кого-то стравливали, кого-то мирили – в своих корыстных интересах.

Так что, глоссолалия как таковая почиталась в античном мире очень высоко, и в Коринфе тоже. И люди, христиане, которые обладали этой способностью транса и глоссолалии, которую еще называли «ангельский язык» (говорили: «Это разговор не с людьми, а с ангелами»), ставились выше, чем все остальные. Эти люди превозносились.

И вот, апостол Павел, открывая 12 главу, пишет следующее. (Тут очень непонятно по-русски, поэтому нужно объяснить).

Синодальный перевод: 1Кор 12:1-11

1 Не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных.

2 Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас.

3 Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым.

4 Дары различны, но Дух один и тот же;

5 и служения различны, а Господь один и тот же;

6 и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.

7 Но каждому дается проявление Духа на пользу.

8 Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом;

9 иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;

10 иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

11 Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

 

 

«Не хочу оставить вас, братья, в неведении о дарах духовных» (1Кор 12:1). Немножко неправильный перевод. Дар духовный – это харизмы, но среди многочисленных харизм, которые дальше будут перечисляться, выделяются особые харизмы, а именно вот эти экстатические состояния транса, которые по-гречески называется «пневматика́» ‒духовности, и вот здесь об этом-то и речь. Павел здесь поведет рассуждение о трансах, о духовностях. «Не хочу оставить вас братья в неведении о дарах духовных», то есть об этих «духовностях».

«Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам…» ‒  вот в эти храмы, Апполона и прочие, ‒ так как бы вели вас»(1 Кор 12:2), ‒ то есть невольно вас тащило грехолюбие. «Поэтому, сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божьим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор 12:3). Здесь все немножко вроде бы и правильно, и немножко неправильно. Павел имеет в виду следующее. Прежде всего, богослужение. Во время богослужения собирались христиане в церковь – называлась «вечеря любви». Сначала пировали, помолились, попели, попили. Потом в конце уже причащались все и расходились. Раз в неделю. И вот когда они собирались, как раз и проявлялись эти разные их дарования. И вот там находились такие глоссолалы, которые впадали в транс и начинали безумствовать, кричали, вопили: «А-аа!!» – вот это была «ангельская речь», а остальные благоговейно внимали и ничего не понимали. Павел говорит: да, это чудесное явление, но ведь чудо само по себе очень трудно распознать, истинное оно или ложное. Это может быть какое-то необычное явление от Духа Святого – а может быть необычное явление от духа сатанинского. А по форме-то вы разобрать не можете, что здесь произошло. Вот он прокричал: «Ааа-ла-ла-ла-ла!» А что это? Если это от Бога, то, наверное, он исповедует: «Господь ‒Иисус Христос!», но надо перевести сначала. А если это от сатаны, то, может быть, он при этом кричит: «Христос анафема!». И тоже надо перевести. То есть по форме мы понять не можем, для этого надо перевести. А переводчиков нет с этого языка, скажем. Если нет, так зачем нам тогда это? Как вы можете знать, истинно это или ложно? Вот об этом здесь речь и идет. Но у нас такой перевод, что не поймешь, о чем он.

И дальше объясняет: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех» (1Кор 12:3-5). Дары! Каким Лицом Пресвятой Троицы нам даются? Духом. Дары различные, харизмы, от Духа даются. А Дух один. Служим кому? Господину. Служение различное, а Господин, Господь один. А от кого исходят всякое действия? От Бога Творца, Бога Отца. Действия различные, а Бог один. «Но каждому дается проявление Духа, (т.е. харизма) на пользу» (1Кор 12:7), на пользу тела, что было тело, а не рассыпалось в кучу, а тело было, единство. «Одному дается Духом слово мудрости…» (1Кор 12:8-10) Он перечисляет различные дары. Конечно, не все, а самые ходовые в то время. Одному дается слово мудрости, т.е. умение произносить какие-то речи – «премудрости» типа тех, которые произносил Иисус Христос: помните, заповеди блаженства, другие, подобные ветхозаветным премудростям. «…другому слово знания тем же Духом» – т.е. умение богословствовать, поучать (это же не каждому дано, кому дано, кому нет). «Иному вера, тем же Духом» (1Кор 12:9) – крепкая вера, которая может горы переставлять. «Иному дары исцеления, тем же Духом». Были и есть до сих пор люди, которые умеют исцелять. Не каждый умеет, это же дар специальный такой. Дар врачевства особого. Имеется в виду соматические исцеления от соматических болезней: у кого сердце заболело, у кого паралич, кто ослеп, кто оглох – соматические, телесные болезни. Дальше: «…иному чудотворения» (1Кор 12:9). Неправильный перевод, там не чудотворения. Иному, по-славянски – «действие силы». Речь не о чудесах. У нас под чудесами понимается то, что кто-то по воде бегает, по воздуху летает, икона заплакала – не об этом речь. Речь идет о действиях сил. Силами в Новом Завете называются те, кого мы сейчас называем «экстрасенсами». Психическое воздействие – это тоже исцеление, но не от соматических болезней, а от психических болезней: от одержимости, от шизофрении, от лунатизма, от всяких психозов, от всяких неврастений и прочее. Мы знаем, что есть такие люди, которые умеют это делать, это особый дар.

«Иному пророчество…». А вот пророчество – это тот самый «пневматика» – это уже духовность. Пророчествуют люди в состоянии экстаза, когда Бог через них говорит. Что такое пророчество? Мы часто понимаем его как предсказание будущего. В Библии никогда ничего такого нет. Потому что про-рочество (греч. προφήτης, про-фетис), «про» – «вместо» или «за», «рочество» – «речь», «говорение». То есть пророчество – это «говорить за Бога». Это когда Бог через Своего пророка изъявляет свою волю людям, иногда в очень образной, метафорической форме. Пророчество никогда не является предсказанием, это всегда изложение воли Божией, которую надо исполнять сейчас и здесь. Потому что пророчество обращается к людям, наделенным образом Божиим. Образ Божий подразумевает свободу воли. Человека Бог не программирует, программированы только машины, програмированы животные, они живут по своим инстинктам, рефлексам, у них нет свободной воли. Свободная воля есть только у человека, и Бог от человека не отнимает никогда свободу воли, свободу выбора. Потому что если бы Бог отнял у человека свободу воли и свободу выбора, то человек превратился бы в животное, в машину, в куклу, но не в человека. Человек обладает свободой воли. Поэтому предсказывать человеку ничего в его жизни почти невозможно. Ну, есть такие очевидные вещи – то, что предсказуемо: каждый из нас умрет, это и так ясно. Какие-то моменты можно предсказать, но у человека в каких-то нравственных вопросах всегда есть свобода выбора, к добру или к злу, поэтому предсказать человека в этом смысле нельзя. И Бог никогда этого не делает. Предсказывать можно только вещи, которые не зависят от свободы воли – например, природные явления. Можно предсказать войну, землетрясение, голод, комету, наводнение, цунами. Но человека запрограммировать невозможно. Если это и возможно, то это уже будет не человек, а машина, зомби, которого загипнотизировали. Но это не божественное, это от сатаны. Поэтому в пророчествах изъявляется воля Божья. Воля Божия может только что говорить? «Делай так, и тогда будет так. А если не будешь делать так, то будет иначе». То есть пророчество – всегда предупреждение, а вовсе не предсказание. Это только цыгане могут предсказывать. Это надо четко помнить. У нас часто пророчество понимается как предсказание. Но пророчества бывают чаще всего непонятны, потому что они объясняют таинственные вещи от Бога и требуют какого-то объяснения. Поэтому здесь говорится: «…иному различения духов» (1 Кор 12:10). Могут быть пророчества истинные, идущие от Бога. А могут быть пророчества ложные, идущие от злых сил. И поэтому требуются люди, которые умеют различать вот эти пророческие духи, распознавать истинные пророчества. А если их нет, тогда пророчества бывают непонятны.

Дальше: «…иному – разные язы́ки». Это наш перевод, неправильный. Можно подумать, что иному – знание английского языка, а иному – знание китайского. Не об этом речь. Правильнее славянский перевод: «иному роди языков» – разные способы языкоговорения. Дело в том, что эта глоссолалия, о которой я рассказывал, существовала в самых разных формах. Одни, например, пели, какие-то выкликали мелодичные слова; другие повторяли один и тот же слог, третьи вообще без слов, скажем, какую-то мелодию напевали, четвертые что-то насвистывали – разные способы языкоговорения. Языкоговорение –  по-гречески глоссолали́я (по греч. «глосса» –  язык, «лали́я» – у нас переводится как «говорение». Не совсем «говорение…». Есть русское слово «говорить», оно передает два совершенно разных греческих глагола. Один глагол – «лего» – «я говорю» (отсюда логос, логика), а второй «лалё» – у нас тоже переводится «я говорю», но это звукоподражательный глагол, подражание детскому лепету «ла-ла-ла». Болтает языком невнятно, нечленораздельно. А «лего» – я членораздельно, понятно говорю. Отсюда «логика» и т.д. Само слово «лего» однокоренное германскому «читать» –lesen. Тот же корень. По-немецки lesen изначально означало «считать», «перечислять»: один, два, три, четыре и т.д. Вот, глоссолалия – «языкоговорение», «языкоболтание». Об этом здесь идет речь. Не о разных языках, как в нашем переводе, а о разных способах. «Иному роди языков» – разные способы, «роди» языкоговорения. Вот этот дар – разные способы языкоговорения. 1.23.20

Но в этом языкоговорении может быть непонятно – там может быть сказано «анафема», а может быть – «Господь». Поэтому необходимы переводчики: «…иному истолкование языков» (1Кор 12:10). Поэтому здесь и сказано, «а иному – истолкование языков», герменевтика по-гречески, перевод непонятных слов. «Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор 12:11).

Ну вот, дома вы дальше сами почитаете главу 12 и 14 главу, где апостол Павел указывает на конкретные правила, как в Церкви должно использовать различные духовные дары. Но очень интересно обратить ваше внимание на центр послания –  на13 главу, где он говорит о том, что же цементирует все это многообразие в единство, в тело – Любовь. Да, в Коринфе происходили разделения, как мы знаем. Разделения, которые пытается Павел своим посланием преодолеть. Эти разделения были именно потому, что одни люди противопоставляли себя другим. Вот я – совершенный, а ты несовершенный. Я вот правильно делаю, а ты – неправильно. Я хороший христианин, а ты – плохой. Вот отсюда, когда люди начинают противопоставлять себя друг другу… Павел пишет, что не может ухо сказать, что я ничтожно, потому что я не глаз. Не сможет нога сказать: ой, я, вообще вне тела, потому что я не рука. Кстати, это очень интересно. Дело в том, что в античной антропологии члены человеческого тела обладали как бы иерархической значимостью. Глаза считались очень высокими. Выше всего – голова, это такой самый высокий, самый значимый член. Потом по значимости считались очень важными глаза, потом – уши, слух. Потому что без слуха человек все-таки как-то живет, а вот без глаз – это почти мертвец, слепому трудно в этом мире, он в темноте. Руки считались важнее, чем ноги. И т.д., все разделялось. У апостола Павла все это отражено. Мы не совсем понимаем, конечно, откуда этот диалог между ушами и глазами, между руками и ногами, но это все опирается на представления древних антропологов.

13-я глава посвящена любви. Апостол Павел говорит, что все вы стремитесь к дарам: и к тому, чтобы пророчествовать, и к глоссолалии…Кстати, глоссолалия как-то со временем исчезла уже в древней Церкви. Она, правда, была замещена другими дарами, которые, может, не присутствовали в ранней Церкви. Например, хоровое пение у нас прекрасное, музыка. Это ведь тоже глоссолалия своего рода; это ведь не членораздельная речь, которая не к нашему уму обращается, а к нашему сердцу.

«Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший (1Кор 12:31). И Павел пишет (1Кор 13:1-8):

«1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими (т.е. глоссолалией), а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.

2 Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

То есть любовь превыше всего, превыше всех остальных духовных даров вплоть до мученичества, потому что некоторые идут на крест из стремления выдвинуться, с какой-то гордыней.

Далее перечисляются разные свойства любви.

4 Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,

5 не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,

6 не радуется неправде, а сорадуется истине;

7 все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

И заканчивается эта короткая 13-я глава так:

8 Любовь никогда не перестаёт… Все остальные дары временные. Мы видим, что глоссолалия была ‒ ее сейчас нет, пророчеств у нас не так уж много; появляются какие-то другие дары, какие-то отпадают дары. Только бы все не отпали, а то такое впечатление, что у нас скоро все исчезнут…

8 Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

9 Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;

10 когда же настанет совершенное (в том веке уже, да?), тогда то, что отчасти, прекратится.

хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

 

В самом деле: вера – зачем она будет нужна в Царстве Божием? Надежда. Зачем она будет нужна в Царстве Божием? Там уже все будет. Они будут уже не нужны.

11 Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.

12 Теперь (вот очень важный текст!) мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан…

То есть так, как меня сейчас Бог знает.

Про стекло ‒ это очень интересно. Теперь мы видим сквозь тусклое стекло. Это неправильный перевод, конечно. Правильно по-славянски – «ныне видим яко же зерцалом в ганании (или в гадании)». Сейчас мы видим все, как в зеркале, загадочным. Тогда же – лицом к лицу. Речь идет не о стекле, никому в голову не приходило смотреть сквозь стекла. Стекла в 1 веке были очень дорогим удовольствием. Когда император Нерон собирал гостей, он хвастался и говорил: «Я теперь на золоте и на серебре не ем и не пью, у меня посуда только стеклянная». Это было страшно дорого! Стекло было очень дорогим в то время. Речь не о стекле, тем более о тусклом. Здесь речь идет о зеркале. Образ зеркала характерен для античного мира. Зеркала были не стеклянными, как сейчас ‒ с металлической амальгамой сзади. Зеркала были из надраенных пластин или блюдец медных или бронзовых, так отшлифованных, чтобы можно было глядеть. Но там все-таки не очень хорошо было видно: если очень близко посмотришь ‒ видно, а подальше вообще плохо видно. Поэтому в зеркале все было как-то загадочно немножко.

Этот образ загадочного отражения, загадочных теней взят апостолом Павлом у Платона из его книги «Государство», такой диалог Платона. Там есть так называемый «миф о пещере». Этот миф очень образно отражает его философию идеализма. Были такие люди, рассказывает Платон, которые жили в пещере и не знали оттуда никакого выхода. Вот они сидели в этой темной пещере, а выход-то был, но он был высоко-высоко там наверху. И оттуда пробивались лучи солнца. Пролетали иногда какие-то облака и отбрасывали тени на противоположную стенку. Но они сидели и видели только стену, по которому бегали вот эти тени: то свет, то тьма, то что-то пролетит… Из поколения в поколение это было для них единственной реальностью – тени на стене. А одному человеку каким-то чудом, благодатью какой-то, удалось повернуться и выбраться в то отверстие наверху. И когда он выглянул и просунул голову туда, на свет, то сначала ослеп от света – ведь он же жил в пещере. Но когда его глаза привыкли, он вдруг увидел подлинную реальность. Он увидел море, облака, деревья, людей, птицы летят, все трехмерное (в отличие от двухмерных изображений на стенке). И он понял, что там истина, а то, что они до сих пор видели, – это всего лишь отблески, только тени от истины. И он был так поражен реальностью, которую он увидел, что он спустился вниз кубарем в эту пещеру и начал расталкивать своих соплеменников и говорить им: «Я знаю истину, она там. Обратитесь к истине!» (это мотив обращения). Когда он спустился в пещеру, то тоже поначалу ослеп – там-то светло было, а здесь темно. Он ничего не видел и просто их теребил. И его соплеменники сказали: «Вы смотрите, боги его за грехи ослепили, и он хочет, чтобы мы тоже стали такими». Ну и убили его, как убивают всякого пророка. Вот этот замечательный миф, который открывает 4-ю книгу диалога «Государства» лег в основу теории философии идеализма, что есть два мира: наш мир ненастоящей реальности и мир подлинной, божественной реальности. Этот миф очень хорошо у Павла отражен. Сейчас мы видим все, как те люди в пещере ‒ в зеркале, а тогда увидим истину лицом к лицу.

И дальше пишет:

13 А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

Потому что вера и надежда уйдут, а любовь составляет суть всякого бытия, созданного Богом. И, по сути дела, представляет собой сущность Пресвятой Троицы.

Этот миф Платона, равно как и отражение его апостолом Павлом, прекрасно изображал наш великий философ и писатель Владимир Соловьев. Особенно в своих стихах. Помните стихотворение «Милый друг»? Прочитайте его. Как раз вспомните этот миф о пещере и слова апостола Павла о любви.

Милый друг, иль ты не видишь,

Что все видимое нами ‒

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,

Что житейский шум трескучий ‒

Только отзвук искаженный

Торжествующих созвучий?

Милый друг, иль ты не чуешь,

Что одно на целом свете ‒

Только то, что сердце сердцу

Говорит в немом привете.

 

То есть только любовь, да? Все стихи Соловьева, вся его философия, да и вся русская идеалистическая философия вообще всегда очень образная. Особенно у Соловьева. Читайте его прекрасные книги, диалог «Три разговора», книги о Пушкине, о Лермонтове, о любви. Или опять же:

Не веруя обманчивому миру,

Под грубою корою вещества,

Я созерцал нетленную порфиру

И узнавал сиянье Божества.

 

Т.е. за всей этой видимостью скрывается подлинный мир – божественный. За каждым камешком, за каждым атомом, за каждой тварью.

Смерть и время царят на земле, –

Ты владыками их не зови;

Все, кружась, исчезает во мгле,

Неподвижно лишь солнце любви.

 

Вот такая философия. На этой ноте сегодня и закончим.