Феодоровский собор, 23.02.2007

Расшифровка  – Наталья Никандрова

Сверка и корректура  – Л.Голубкова и О.Суровегина

В прошлый раз мы говорили о Евангелии и Евангелиях. И говорили о стадиях появления наших новозаветных Евангелий, о начальных преданиях об Иисусе Христе, исходивших непосредственно из Его уст, Его учение в притчах, Его учение о Законе. О преданиях, которые отражали Его действие: очень много рассказов о Его целительской деятельности ‒ о Его исцелениях. Все это непосредственно шло от Иисуса Христа. Сам-то ведь Он не записывал ничего, это уже потом устно передавались из уст в уста предания о Его деятельности, и позднее они будут записаны. Затем мы с вами перечислили притчи,толкованияЗакона, слова Премудрости, правила для учеников (как себя вести, скажем, когда они отправляются в миссию), рассказы о исцелениях. Затем, если я хорошо помню, мы говорили с вами о таком жанре устного рассказа, который впоследствии был зафиксирован письменно,‒ апофтегмы. Апофтегма (греч. ἀπόφθεγμα)‒ это такое изречение, характерное для древнего мира, когда берется какое-то изречение, само по себе ничего особенного не представляющее, но очень значимое, когда оно облекается в какую-то ситуацию. «Не здоровым нужен врач, но больным» ‒ это банально, в принципе, ничего особенного в этом изречении нет, но, когда мы понимаем, в какой ситуации это было сказано… Иисуса спрашивали: «А почему Твои ученики с грешниками сидят за одним столом, общаются с ними?» Вот Иисус отвечает им так. Таким образом, с одной стороны, Он говорит о Себе, что Он Врач, и, с другой, ‒  указывает должное место тем людям, которые Его искушают. Или мы с вами вспоминали еще замечательное изречение «Кесарю ‒ кесарево, Богу ‒ Богово». Тоже само по себе изречение ничего особенного не представляет, но когда мы видим его в удивительной ситуации искушения Иисуса в храме, то понимаем, что это очень ценно все. Вот это апофтегмы. Все это непосредственно шло от Самого Иисуса Христа, Им не записанное, но сохранившееся благодаря Его ученикам и переданное нам.

А вот после того как произошли Крестная смерть и Воскресение Иисуса Христа, осознание какое-то его значения… Ведь вспомните,что когда Иисуса распяли, то ученики Его все разбежались, и казалось, что все кончено, все, на что они надеялись, на что они рассчитывали. На то, что Иисус ‒ Христос, то есть Помазанник, какого ожидали все иудеи. А кого они ожидали? Мирского Помазанника, царя, который, наконец-то, даст всем счастье. «Сейчас мы бедные, несчастные, у нас денег мало, тут какие-то римляне нами помыкают, пенсии нам маленькие платят и так далее. Но вот придет царь, наконец, который все перевернет и даст нам пенсии хорошие, больницы бесплатные откроет и вообще будем купаться в счастье, как в шампанском». Ведь многие же так ожидают и уповают: вот придет правитель (вот сейчас выборы предстоят!), выберем наконец-то такого царя (президента, скажем, или там губернатора) и у нас все, все, все сразу, дорогие прекрасные станут!Чудо, чудо, чудо ожидается! Вот именно этого и ожидали от Мессии, и такого же Мессию-то ждали, и никакого другого! Помните, когда Иисус говорит о том, что Ему предстоит пострадать, то Петр начинает Его отговаривать, говорит: « Да зачем?», и Иисус ему отвечает:«Отойди от меня, сатана!». То есть ученики до самого последнего момента не понимали, Кто же такой с ними ходит. О, да, конечно, это великий человек, наш прекрасный Учитель, замечательный целитель и так далее! Но вот понять то, что Он Мессия совершенно иного рода, не такого, какого ожидали люди, и они в том числе, они не могли. И потому крест и Его смерть казались разрушением всех их надежд, всех их упований, и они разбежались. Но потом, когда начались явления Иисуса Его ученикам, и позже, когда снизошел Дух Святой во время Пятидесятницы, они обрели такой опыт, эти ученики и окружающие их люди, который позволил им осознать, что Иисус не умер, то есть Он умер, но жив, но жив среди них, жив чудесным образом ‒ Духом Святым! Потому что их жизнь преображаться вдруг стала, они наполнились вдохновением, помните, когда Дух Святой сходит на всех. И вот это ощущение заставило их переосмыслить всю жизнь Иисуса Христа, которой они были свидетели. И тогда начинают собираться новые рассказы об Иисусе, прежде всего рассказы о последних часах Его жизни, которые представляются теперь совершенно в новом свете, в новом ракурсе. Это история о Страстях, история о последних 24-х часах жизни Иисуса Христа: Тайная Вечеря, затем Гефсиманский сад, арест, судилище, издевательства, допросы и казнь. И завершается все это Воскресением. История Страстей образует тот центр, вокруг которого затем…Это история Страстей как бы обрастает теми преданиями, которые уже существовали о Его жизни, о Его деятельности, о Его словах и так далее. Вот если мы смотрим на самое ранее из Евангелий (мы потом с вами увидим, что это самое ранее из Евангелий ‒ Евангелие от Марка, это первое из известных нам Евангелий), то мы видим, что, собственно, центром тяжести этого Евангелия является история Страстей. А все остальное, все эти первые главы Евангелия ‒ это как бы предисловие к Страстям. Самое важное ‒ это смерть Христова и Его Воскресение. Вот так собирали предание о Страстях.

Позже возникают какие-то последующие устные, затем фиксированные письменно предания. Церковь ведь хочет как-то выразить вот эту свою новую веру, свои новые самоощущения. Христиане начинают собираться (как мы сейчас собираемся по воскресеньям), христиане также собираются накануне воскресения вечером на так называемые вечери любви ‒ агапы, во время которых происходит причащение по заповеди Иисуса Христа.И во время агапы что делают? Ужин, конечно, ужин. Складчина какая-то собирается, для того чтобы поесть, попить, собраться, поговорить… Но главным образом не для этого, а для того, чтобы выразить свою веру. Как выразить? В псалмах, в пениях, в каких-то совместных молитвах. Примеров для такого выражения веры у христиан было предостаточно, потому что все-таки ветхозаветное собрание, синагогальное собрание имело долгую историю. Псалмов было много, их учили, их пели, возникают новые псалмы, новые песни. Надо было как-то выражать еще свою веру в законченных каких-то формулировках. Возникают так называемые литургические формулы ‒ формулы исповедания веры. Вот сейчас у нас такой формулой нашего исповедания является Символ нашей веры ‒ Никео-Цареградский Символ веры: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небо и земли …» и так далее. Все мы его знаем. Этот Символ веры, как знаете, наверное, в истории возник только в IV веке, а до него были сокращенные Символы, которые уже потом переросли в этот наш Символ.

Самым первым Символом веры был следующий, возник он в Иерусалиме.  Он звучал по-еврейски  «Иешуа Машиах», или наоборот «Машиах Иешуа». По-гречески: «Иисус ‒ Христос». «Иисус ‒ Христос»‒  вот это и был первый Символ христианской веры. Не какой-то там Петр ‒ Христос, не какой-нибудь Иуда ‒ Христос, а Иисус, вот Этот, Которого мы знали, Иисус из Назарета, Он‒ Христос. Мы с вами говорили, что «христы» появлялись каждый год, ведь ждали Христа. Люди ни о чем другом и думать-тоне могли в то время, а только о том, а когда же придет Христос (то есть Помазанник, Царь, спасающий нас) от Бога. Слово «Христос» означает помазанник. Помазание‒  иудейский обычай. Когда человек ставился на какое-то общественное служение, то,  призывая на него силу Божию, силу Духа Святого, символически человека мазали елеем, то есть оливковым маслом. Помазанный человек становился помазанником ‒ пророки, цари, судьи.

Действительно, «христы» появлялись постоянно, но все были обманщиками либо искренне заблуждающимися, чаще всего людьми не совсем здоровыми. Мы с вами видели такие примеры, о них сообщает нам Иосиф Флавий, крупный иудейский историк. Приходит какой-нибудь человек из Египта и говорит: «Я Машиах, Христос, Помазанник, Мессия!» У всех, конечно, ушки на макушке: «Как? Слышали? Слышали! Пришел Христос, пришел Христос!». Но Христос должен был обязательно доказать, что он Христос. И у иудеев было так называемое требование доказывающих знамений, знамений законности, знамений легитимации. «А дай нам знак, дай нам знамение, что ты Христос!» А какие должны были быть знамения? А все такие же, какие совершил первый Спаситель. Первым спасителем назывался Моисей: он вывел Израиль из Египта. Вторым спасителем назывался Мессия. Так вот существовал такой догмат: «со вторым, как и с первым»: то есть с Мессией должно произойти все так же, как с Моисеем. Он должен был уметь совершить точно такие же чудеса, как Моисей. Позже эти требования знамений усилились, Мессия должен был уметь совершить все чудеса, которые вообще упомянуты в Библии.

И вот пришедшему из Египта псевдомессии, лжехристу говорят: «Покажи нам, что ты Христос». Он говорит:«Пожалуйста, покажу, приходите завтра на поток Кедронский, и вы увидите, что, как Моисей, ударив своим посохом по морю, разделил его направо и налево, так и я ударю своим посохом по потоку Кедронскому (а это ручеек, протекающий под стенами Иерусалима), и этот ручеек разделится направо и налево». Назавтра все, весь Иерусалим и окрестности сбегаются: десятки, десятки тысяч людей ждать этого чуда, когда явит себя Христос. Приходит этот самый «христос» в сопровождении, конечно, двенадцати учеников (двенадцати учеников ‒ это обязательно) и начинает бить палкой по реке. Ничего не происходит, ничего не происходит! Появляются римские воины, которые начинают резню, потому что всякие политические демонстрации в Римской империи были строго-настрого запрещены. Запрещены законом! И течет кровь. И вместо того чтобы разделится направо и налево, река окрашивается кровью. Проходит год, второй, и тоже самое повторяется! Народ ничему не учится. Опять появляется какой-то Христос и говорит: «Завтра соберитесь на горе Елеонской. Я трижды прокричу, и стены этого поганого Иерусалима падут, потому что он весь погряз в своих грехах, как стены Иерихонские некогда пали от труб». Ну, и завтра происходит тоже самое, и так далее.

То есть от Христа требовали знамений легитимации. И вот вдруг эти люди, двенадцать учеников (а после Пятидесятницы их стало много уже), имеют смелость и, с точки зрения иудеев, нахальство утверждать, что вот этот человек, которого распяли, является Христом -Спасителем. Да как это возможно?! Как это возможно? Это было очень смелое заявление. Ведь само по себе распятие, с точки зрения Ветхого завета, означало проклятие. Человек распятый ‒ это человек, проклятый Богом, оставленный Богом. Помните: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?» Вот и большинство иудеев: для них это было просто, как говорит апостол Павел,«соблазн», то есть какая-то ловушка, в которую ты попадешь и погибнешь, если ты даже повторишь эти слова: «Иисус‒  Христос». И, тем не менее, все христиане, последователи Иисуса, имели смелость заявлять это. Вот это было первое исповедание. О нем нам свидетельствует книга Деяний в проповедях, например, апостола Петра перед иерусалимскими жителями.

Потом появляются новые исповедальные формулы, чуть-чуть усложненные по отношению к этой первой. Вот когда христианство перешло из Иудеи в языческий мир, благодаря деятельности апостолов, то для язычников (скажем, апостол Павел является в Грецию, в какой-нибудь там Коринф или Филиппы, в Фессалоники ‒ в греческие города), то что для слуха грека означало «Иисус ‒ Христос»? Ну, Иисус — это какое-то необычное имя восточное, не греческое, а еврейское имя, экзотическое. Ладно, это имя, понятно. Но почему он Христос? Ведь Христос по-гречески означает «помазанник». Чем помазан, зачем помазан, и что в этом особенного, что кто-то его чем-то намазал? Это же для грека непонятно совершенно. Это чисто библейское понятие ‒ «помазанник». Поэтому «Иисус ‒ Христос» воспринималось уже не как исповедание веры, а воспринималось исключительно как имя и какое-то нелепое прозвище: «Иисус намазанный» (чем намазанный, зачем ‒ неясно). Поэтому возникает совершенно новое исповедание. И к этим двум словам прибавляется еще одно слово «Иисус Христос Господь», Κυριος- Кириос. Господь. А вот это было уже понятно не только евреям, но и язычникам грекам. «Иисус Христос Кириос», «Иисус Христос Господь» ‒ что это означает? Конечно, словом «кириос»…, слово «кириос» означает «господин», это просто обращение одного человека к другому: «господин такой-то». Это светское употребление, в этом ничего особенного нет. Но в религиозном словоупотреблении слово Господь (Κυριος – Кириос по-гречески, по-латыни Dominus) применялось только и исключительно к богам. Вот Господь ‒ это бог Зевс, скажем. Господь – это бог император. Потому что императора обязательно надо было называть «Dominus Deus» – Господь Бог, в Римской империи так было. И когда здесь говорится о том, что Иисус Христос – Господь, то тем самым в религиозном контексте утверждалось, что Он, а не император наш Бог Истинный. А для еврея это звучало тем более важно. Потому что что означает слово Господь, Кириос в Библии (поскольку это греческое слово, в греческой Библии)? В греческой Библии слово «Господь» – это заменитель имени Божия.

Ведь имя Божие было открыто Моисею при Неопалимой купине (помните, да?). Когда Моисей убил египтянина, случайно, так получилось, он был вынужден бежать из Египта в Синайскую пустыню, там женился на дочери местного одного племенного вождя, Сепфоре, пас стада своего тестя Иофора. И однажды во время его работы, когда он пас стадо, он увидел куст, который горел и не сгорал. Он понял, что здесь что-то необычное, Божественное, и он благоговейно приблизился к этому кусту – по-славянски «купина», куст, – и из куста раздался голос, голос Бога (да, конечно, не Сам Бог, это голос Ангела Божия,  который за Бога говорит). И голос говорит Моисею:«Пойди в Египет и выведи Мой народ из Египта».  Моисей, разумеется, стал отказываться (как все пророки всегда отказывались, потому что они устрашаются такого великого поручения), но Бог настаивает и настоял на своем. Моисей говорит:«Ну, ладно, пойду я в Египет к своему народу и скажу ему: «Тебе приказано выйти из Египта, и я тебя поведу» (Моисей поведет их, потому что Бог будет помогать ему). А народ меня спросит:«А как звать Того, Кто тебе поручил это?» А я не знаю Твоего имени.«Как Тебя звать?» – спрашивает Моисей у Бога.(А ведь евреи и не знали имени своего Бога, они знали только своего племенного Бога – Бога Авраама, Исаака и Иакова, то есть это Бог их племени, их отцов. А как звать Его, они не знали. А это очень важно узнать – как звать Бога). А как звать нашего Бога? (замешательство в зале, разные ответы).Как Он открыл себя? Да, вот видите: разные ответы – правильные и не совсем правильные… И очень важно было знать, как звать Бога, потому что в имени, как считали древние люди, мы можем в той или иной степени завладеть той личностью, которую мы именуем. Ведь личность всегда недоступна для нас. Вот стоит передо мною человек, но я не могу им завладеть. Конечно, я могу завладеть его телом, могу его приласкать, или, наоборот, побить, или сделать своим рабом, или отпустить, если у меня есть на то силы. Но завладеть его душою я не в состоянии: если он меня любит  – так любит, не любит  – так не любит. Но если я знаю имя (как считали древние) того или иного человека, или того или иного Бога, то в имени, пусть не совсем, но отчасти, я могу завладеть человеком, заставить его что-то сделать. Элементарные наблюдения подсказывали людям это: если перед вами какая-то толпа, состоящая из ста человек, а вы видите, что там среди этих людей ваш знакомый и вы не знаете его имени, то вы будете кричать:«Эй, ты, эй, ты!», но никто не обернется, либо все обернутся – бессмысленно. Но если вы знаете имя вот этого вашего знакомого, вы крикнете: ну, там «Эй, Петя, Ваня!» И этот Ваня, услышав просто звук своего имени, если оно правильно названо, конечно, обернется и пойдет к вам. А Ваня такой здоровый – за сто килограммов. И вот он пойдет к вам, может, даже что-то сделает, если вы его попросите. То есть представляете разницу между тем, что вы произнесли имя, всего лишь звук –  да, ветерочек маленький. И этот маленький ветерок заставил целый центнер повернуться и идти к вам. Вот это элементарный и смешной пример, конечно. На самом деле люди верили, что только зная имя, мы можем завладеть личностью. На основе знания имени было построена вся древняя магия, все колдовство. Все, и не только древние, до сих пор на имени колдуют, на имени вся магия основана,  либо есть какие-то имязаменители: скажем, фотографии или там что-нибудь такое, вещь какая-то. Когда происходят соревнования между Моисеем и Аароном и египетскими жрецами, то жрецы призывают имена своих богов. А у них были очень сложные имена, очень сложные; люди по многу лет учились в специальных школах, чтобы вызубрить имена своих богов. Потому, что если ты точно произнесешь это имя, тогда бог будет в твоем распоряжении. И вот они произносят имена своих богов, призывают их и творят чудеса египетские, а Моисей с Аароном призывают имя Своего Бога и творят также чудеса: помните ‒ десять казней египетских, знаменитые рассказы.

Имя было очень важно знать! Поэтому Моисей говорит: «Меня спросят, а как звать Его?» То есть, можем ли мы завладеть-то этим самым Богом, о Котором Ты говоришь, можем ли мы надеяться на Него, что Он нам поможет, если мы Его будем призывать. «А я не знаю Твоего имени». И Бог ему открывает Свое имя. Он произносит три слова. Он говорит:«Эхье Ашер Эхье». Больше это имя, это имя Божие, сказанное Самим Богом, ни разу в Библии не встречается, только в этом месте (Исх 3:14). А дальше Бог говорит: «Итак, пойди к сынам Израилевым и скажи им, что (и называет уже имя Божие, только уже не от Себя, а от Моисея) повелевает вам выйти». Тут надо прочувствовать… Ведь откровение Имени Божия (это я все к тому, почему «Кириос») ‒ это величайшее откровение Библии вообще. Вот весь Ветхий Завет, вот этот огромный том, можно свести к одному этому, вот к трем словам, которые сказал Моисею Бог «Эхье Ашер Эхье». Только надо понять, что такое.

Древние александрийские переводчики, когда они переводили Библию с еврейского на греческий язык… Помните, это было в Александрии при царе Птолемее. Птолемей II Филадельфий ‒ так его, по-моему, звали.У него была прекрасная библиотека в Александрии, которая содержала в себе произведения всех греческих авторов, и не только греческих, но не было там Библии. Читали ведь тогда только по-гречески, никому в голову не приходило по-еврейски читать. Еврейского языка не знали (те же самые египтяне), а греческий был международным языком. И вот, по преданию, фараон собрал, созвал семьдесят еврейских переводчиков, которые хорошо знали еврейский и греческий язык. И они перевели ему Библию с еврейского языка на греческий. С тех пор она стала называться «семьдесят», «семьдесят толковников», то есть «семьдесят переводчиков». Вот это и есть эта вот церковная наша Библия, «семьдесят» ‒ «Септуагинта» она называется по-латыни,«семьдесят». И, по преданию, когда переводчики предъявили свои семьдесят работ и эти семьдесят работ были сопоставлены друг с другом (это, конечно, фантазия, благочестивая фантазия), оказалось, что они абсолютно идентичны: семьдесят толстых томов были абсолютно идентичны в каждой букве. И царь египетский признал, что сам Дух Святой действовал, то есть это Божественное. Вот это вселило радость, радость не только в сотрудников александрийской библиотеки, которая пополнилась, но радость во всех евреев, потому что отныне Слово Божие может распространяться по всей Вселенной. Еврейского-то языка никто не знает, а греческий все знают, вся Вселенная знает, это международный язык. Вот так появилась греческая Библия. Сам день перевода Библии был назначен праздником, еврейским праздником, который отмечался в Храме, евреи веселились, радовались во время этого праздника и приносили благодарственные жертвы.

Но потом, когда в 70-ом году I века Иерусалим был разрушен, евреи разогнаны по всей Вселенной, началось великое рассеяние, которое продолжается до сих пор, когда  Храма не стало, богослужений не стало и до сих пор его нет у евреев. Тогда возник вопрос «за что?», «за что нам такая мука, за что такое наказание, что мы такого совершили?» Этот вопрос возник на так называемом Ямнийском соборе – это очень важный собор иудейский, на котором обсуждалась масса серьезнейших проблем и вопросов. И среди них этот вопрос: «за что?». И один из мудрецов-раввинов встал и сказал:«Как за что? А ну-ка посмотрите, откройте ваши Библии»,‒ и все развернули свитки, естественно, и греческой Библии. В то время в синагогах уже редко, редко, за редчайшим исключением были еврейские Библии. В основном это были уже греческие. « Найдите там величайшее откровение, которое дано нам от Бога, то есть Имя Божие, которое Он открыл Моисею. Нет его!» Оказалось, что в греческой Библии его нет, а, соответственно, потом ни в латинской, ни в русской, ни в американской, ни в китайской, ни в индейской, ни в какой другой ‒ Имени Божиего, как оно дано было Моисею, нет. «Так вот,‒ сказал им раввин,‒  вот за то, что вы истребили Имя Божие, пренебрегли великим откровением и еще гордитесь этим и празднуете каждый год этот отвратительный перевод, за это-то вас Бог и наказал!»  И с тех пор, начиная со II века, день перевода Библии, который был до сих пор великим еврейским праздником, стал днем траура и всенародного покаяния. И так было до XVI века, когда в Европе запретили евреям отмечать этот день как день покаяния, потому что греческая Библия считалась уже христианской, церковной Библией.

А почему же там исчезло Имя Божие-то? А вот почему! Когда вы читаете греческую Библию и доходите до этого места (Исх 3:14), то Бог отвечает там Моисею, и александрийские переводчики попытались перевести:«Эхье Ашер Эхье». Но перевод ведь дело сложное! Не буду вдаваться здесь в подробности, скажу только, что они перевели несколько философично. Они перевели, по-гречески не буду говорить, по-русски «Я есмь Сущий», по-славянски «Азъ есмь Сый». «Сущий» ‒ это, конечно, философское понятие, очень распространённое в то время среди греков, среди греческих философов. Есть вещи, которые бывают, ‒ временные (вот сегодня есть, завтра нет)‒ это бывающие вещи. А есть сущие, которые были, есть и будут. Слово «сущий»‒ это причастие от глагола «быть», означает тоже самое, что «вечный», «вечно бывающий». Сущими называют только вечные божественные идеи, как у Платона, или богов. Например, к богу Зевсу обращались: «Ты был, ты есть, ты будешь, ты сущий». И вот именно это чисто философское понятие о вечности Бога и было вложено в перевод. Но его не было в еврейском тексте! Там совсем о другом речь шла (я скажу, о чем)!

Но я говорил вам, что это имя встречается только один раз (Исх 3:14), это когда Бог говорит Сам о Себе «Эхье Ашер Эхье» (о точном переводе я скажу чуть позже). А дальше уже Бог Себя никогда не называет, а только люди называют Бога, и там уже не «ЭхьеАшерЭхье», а стоит всего лишь одно слово, которое филологи сейчас произносят как Яхве. Это так называемая священная тетраграмма (пишет на доске). Тетраграмма‒ то есть четыре буквы: JHWH (на евр. י (йод) ה (хей) ו (вав) ה (хей): יהוה‎). Вот это и есть священное имя Божие, произносимое не самим Богом, а когда мы говорим о Боге. Значит, когда Бог говорит от Себя в первом лице, он говорит «Эхье…» ну, и добавляет: …Ашер Эхье». А когда кто-то говорит о Боге или обращается к Богу, он говорит вот это: «Яхве». Но вы знаете, что существуют заповеди о непроизнесении Имени Божиего. Знаете, да? «Не произноси имени Бога Твоего» (в нашем переводе‒«всуе», то есть «напрасно»). Но это перевод неправильный, правильный перевод с еврейского будет:«не произноси имени Бога Твоего (буквально) в ничто», то есть чтобы не унизить Его. Это абсолютный, абсолютный запрет на произнесение священной тетраграммы. Не то что у нас «всуе», то есть сегодня можно ‒а завтра нельзя, сегодня вроде бы произнесу ‒а завтра не произнесу, да? Но в заповеди сказано – «никогда, ибо это унизит Бога». Я объясню почему это так. Но все же один раз в году было разрешено Законом произносить Имя Божие. Его произносил первосвященник в Святая Святых иерусалимского Храма во время осеннего праздника Йом Кипур ‒День Очищения, когда Израиль один раз в году избавлялся от своих грехов, совершенных за год. Вот тогда это Имя звучало, а так никогда больше никто не имел права произносить.

А в середине I тысячелетия до Рождества Христова при царе Навуходоносоре израильтяне были угнаны в вавилонский плен, Иерусалим разрушен, Храм разрушен, богослужения прекратились – ведь богослужения можно только в Храме совершать. И евреи, попав на реки Вавилонские, стали плакать. «На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона…»,‒ помните, пели недавно псалом 136? «Како воспоем песнь Господню?» Невозможно богослужение, невозможно петь Господу, ведь только в Храме мы это делали, а теперь Храма нет. Ничего, стали петь, стали собираться на реках Вавилонских, стали петь псалмы, стали организовывать такие школы, собрания, типа воскресных школ, которые назывались «синагога». Вот впервые синагога возникла в Вавилоне и сопровождает уже жизнь евреев до сих пор. Синагога ведь не Храм — это просто молитвенное собрание для прославления Бога, для изучения Закона и т.д.  Что только они не могли сделать, так это они не могли вспомнить Имени Божия, как оно произносится. Его и нельзя произносить было, конечно, но хотя быть раз-то в году они слышали, как оно произносится! А теперь уже не слышали, потому что богослужений-то не было, Храма-то не было… И проходит 80 лет вавилонского плена, сменилось уже три или четыре поколения людей, и даже звучание Имени Божиего начисто забыто. А ведь почему забыто? Казалось бы, оно же написано, почему бы не прочитать? Но ведь в еврейском языке нет гласных букв, ведь вот в чем дело! Все семитские языки не знают гласных букв, только согласные! А как эти согласные звучат, то есть какие звуки вставлять между ними‒ никто не знает, прочитать-то невозможно! Это же только на слух передается из поколения в поколение! Это все равно, как если я напишу какое-нибудь по-русски слово там: «дм, дм, дм» согласные, а как они там звучат, звука-то нет, гласа нет, гласных нет! Это может быть «Адам», может быть «дым», может быть «дама», может быть «дома», может быть «дом», может быть «Дима» и так далее. Все зависит от того, какие гласные, какой голос я вставлю в эти со-гласные.

Так вот, в еврейском только согласные,  а как звучит ‒здесь же не написано, и если я не слышу 80 лет, как звучит, я не могу прочитать: будет только «дм, дм», а как читать? Вот поэтому, вернувшись из вавилонского плена, люди не только не имели права произносить (даже уже Храм был восстановлен), но и не знали, как произносить Имя Божие, эту священную тетраграмму. Даже если бы и хотели ‒ не могли произнести. И до сих пор так, вот уже 2500 лет, Имя Божие не только не звучит, но и неизвестно, как звучит или, во всяком случае, евреи делают вид, что им неизвестно. А почему делают вид? Потому что в XIX веке филологи-гебраисты в университетах Петербурга, Гёттингена все-таки открыли, как звучало это Имя, как звучит это Имя: «Яхве». Оно звучит как Яхве – Jahveh. Но что оно означает?

Итак, Бог назвал Себя в первом лице, когда Он говорит: «Эхье Ашер Эхье» (ивр.אהיה אשר אהיה)‎)(пишет на доске). Это когда Бог говорит Сам о Себе Моисею. Он сказал это только один раз, да? Вот переведено это по-славянски «Азъ есмь Сый». Сый, то есть Сущий. Но перевод этот (перевод с греческого, естественно, а не с еврейского) условен и неправилен. Он ценный перевод, богословский перевод, но не правильный. А что же означает? Сначала стали переводить  так: «Эхье» от глагола «быть», то есть Я есть, Азъ есмь. «Ашер» означает «такой, какой Аз есмь». «Я есть какой я есть» ‒ ну что это за имя? Ты меня спрашиваешь мое имя?‒ Да какой есть, такой есть! Это бессмыслица, так казалось.Но так переводили глагол «есть» и глагол «быть». Это отражено, кстати, в нашем переводе – дважды повторяется: глагол «быть» сначала и потом «есть», «сущий», причастие. На самом деле «Эхье» не означает глагол «быть», это не «Аз есмь», а «Я с вами», «Я присутствую». Не «Я вообще есть» абстрактное, а «Я вот здесь есть», «Я присутствую». И даже точнее это, лучше перевести будущим временем: «Я буду присутствовать». То есть «с нами Бог», «с вами Бог», если пересказать другими словами. Да, «Я с вами, Я ваш помощник и покровитель» ‒ «Эхье». Но такой, какой Я с вами. Не такой, каким Вы меня представляете или захотите. Мало ли, что люди захотят! Я буду вашим помощником и покровителем, но буду абсолютно свободен от вас! Вы скажете: «Ой, наш Бог такой хороший, Он вот на той горе сидит», а Я буду в это время сидеть на крыше того дома и обману вас, ваши ожидания. Вы скажете:«Наш Бог очень хороший, он вот такой круглый», а Я в это время буду квадратный. Вы скажете:«Наш Бог хороший. Он нам сделает то-то и то-то», а Я вам сделаю все совсем наоборот, но вам же лучше. В этом Имени заключено целое богословие. Бог, во-первых,‒ это Бог личный, Он имеет Имя. Во-вторых‒ Он Бог помощник и покровитель, Бог Своего народа, Он с нами, «с нами Бог» ‒Эммануил. «С нами Бог» тоже самое ‒ «Эхье», но только в первом лице. Но это такой Бог, которым невозможно завладеть. Мы не можем Его себе ни представить, ни изобразить, ни определить, то есть положить Ему какие-то пределы, границы, не можем ничего конкретно о Нем помыслить, кроме того, что Он нам сделает, что Он нам откроет. Бог непознаваем, и Им невозможно завладеть как языческими богами, которыми можно овладеть, произнося их имя и приказать сделать то-то и то-то. Бог в Своем Имени открывает Свою абсолютную независимость и свободу. Это Бог выше всех богов, поэтому бессмысленно призывать Его, называть Его имя. К Нему надо относиться благоговейно. Ну, а Имя в третьем лице, когда говорят о Боге, вот оно ‒ написано (показывает на доске JHWH), написано в священной тетраграмме. Это значит, когда Он говорит о Себе и когда мы говорим о Боге. И вот это Имя повторяется в Библии тысячи раз, на каждой странице, священная тетраграмма. Но ее нельзя было произносить, Имя Божие непроизносимо. Оно содержит в себе величайшее обетование помощи Божией: «Он с нами», «Он с нами», «Он нам помощник», но произносить Его нельзя, потому что колдовать на Боге запрещено, произнесение имени всегда было колдовством у язычников. А Израиль всегда воевал с язычниками.

И вот, греческие переводчики в Александрии стояли перед большой задачей. Они видели в тексте эту священную тетраграмму. Но как ее перевести, как перевести-то ее? Надо же по-гречески, перевод на греческий! Как? А вот как! Что делают еврейские раввины, или чтецы, или канторы какие-нибудь в синагоге? Вот читают Библию или поют библейские тексты, ведь они же видят в тексте Имя Божие ‒священную тетраграмму, в каждой строчке она почти! Что они-то делают? А там в тексте указано, что надо делать! Вот ты видишь Имя Божие в тексте ‒ ты не имеешь права его произнести, вместо него надо произнести какое-нибудь заменяющее слово, слово-имязаменитель, условность некую. Вот ты видишь JHWH, а вместо этого надо благоговейно произнести совсем другое слово, тем более, что ты не знаешь, как оно произносится, это JHWH.

Какое же слово? А произносили и произносят до сих пор во всех синагогах слово (пишет на доске) Адонаи́, что означает «наш Господин». Вот видит Имя Божие, а произносит вместо этого «наш Господин», или по-славянски: «Господь», да? Так вот греческие переводчики, когда они переводили с еврейского, мысленно произносили, конечно, не JHWH, а произносили то, что в синагогах произносят, то есть так называемый имязаменитель, Адонаи, и перевели этот имязаменитель. Ну, а как по-гречески «Адонаи»? По-гречески «Κυριος – Кириос» (пишет на доске), а по-славянски «Господь». Все. Поэтому-то везде, где вы видите в Ветхом Завете слово «Господь», за ним скрывается непроизносимое священное Имя Божие. Поэтому-то раввин говорил на том соборе еврейском: «Где же у вас там Имя Божие? Вместо этого в ваших текстах стоит какое-то словечко, которое к этому Имени имеет очень косвенное отношение,‒ везде стоит «Кириос», «Кириос», «Кириос», а священной тетраграммы нет. Вот это обман, вот за это вас Бог и наказал»! Ну, это, конечно, легенда такая. Но такая легенда есть.

Поэтому для еврея, когда говорили «Иисус Христос ‒ Господь», для него, конечно, это означало: «Иисус Христос ‒ это Бог». Понятно, да? Не просто «Господин Иисус Христос», а «Иисус Христос»‒ и дальше Имя Божие. Об этом нам, например, говорят такие моменты в Новом Завете, как самый замечательный, самый известный из новозаветных гимнов ‒ Послание к Филиппийцам 2:6-11. Здесь сказано, в этом гимне (это очень древний гимн, одно из самых ранних христианских песнопений), что Иисус был Богом, потом Он сошел на землю, принял образ раба, смирил Себя до смерти крестной, и за это послушание и смирение Бог превознес Его. «Пре-», не просто вознес, а «пре-вознес», то есть вознес выше всего, и «дал Ему имя, выше всякого имени»: ну, естественно, выше всякого имени ‒ только Имя Божие. Понятно.«Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено…». И тут перечисляются все сферы космоса: «…небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедовал…» И что же он исповедовал? И здесь идет вот это первое, вернее, второе христианское исповедание.

Кстати, что означает слово «исповедовать», «исповедь», «исповедание»? Это буквально перевод с греческого ομολογώ означает «громко, публично признать». Поэтому исповедание ‒  это громкое публичное признание. Помните, на полиелее поют «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его», то есть признавайте, хвалите Господа, всякая тварь, ибо в век милость Его. Наше исповедание веры вся церковь поет, весь народ: «Верую во Единого Бога Отца…», поет гнусаво, когда хор поет ‒ еще ничего, а когда все поют… (смех в зале). Ну, ладно, ну, громко признают. Перед крещением обязательно читается это исповедание ‒ публичное признание, иначе ты крещен не будешь. У нас сейчас, правда, еще существует исповедание такое: шу, шу, шу на ушко священнику о грешках своих. Это, конечно, извращение уже такое в истории  произошло, потому что в древней Церкви исповедание греха всегда происходило публично в церкви, то есть человек приходил на церковное собрание и каялся в своих грехах. Только тогда ему приходило покаяние, прощение. Публично, и не скрывал это. Но потом, в Средние века, уже стали таиться, уже только священнику говорить – это называется «исповедание». «Исповедание», само слово, означает «громкое признание»! Ничего себе ‒ громкое признание?! А еще появилась тайна исповеди, не только, значит, шу, шу, шу, но и еще и сохранить, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не узнал.Вот насколько перевернулась жизнь христиан вот за эти столетия ‒ извращение полное. Извращение произошло, но мы привыкли и считаем нормальным, потому что уже не в Духе Святом живем, вот почему.

«…И всякий язык исповедал, ‒ здесь сказано, ‒ что Господь Иисус Христос» (Фил 2:6-14). Так вот какое имя даровал ему Бог после крестной смерти и воскресения ‒ «Господь»! Иисус Христос, оказывается‒ «Господь», «Сам Бог»! Имя у нашего Бога ‒ «Господь». Вот это надо помнить. Вот это было второе исповедание. Потом исповедание как-то еще больше усложняется, ну и, в конце концов, появляется наш Символ веры… Не буду больше останавливаться на этом.

Кроме вот таких литургических формул, появляются замечательные (это уже после страстей и воскресения) мессианские истории. Это совершенно особые истории, которые составляются, разумеется, устно, затем фиксируются письменно и входят в наши синоптические Евангелия, то есть в Евангелия от Марка, Матфея и Луки.

Мессианские истории. Что это такое? Это совершенно особый евангельский жанр. Вы знаете, жанров много: тут тебе и басня, тут тебе и рассказы об исцелениях, тут тебе и притча, вот есть жанр – апофтегмы (мы с вами говорили), гимны. Это все разные жанры литературного творчества. Да, и есть жанр – мессианские истории –  истории о Христе, повествование о Христе. Что это такое? Это рассказы их жизни Иисуса Христа, которые имеют целью символически, в предельно краткой и символической форме, показать то, что Он, именно Он, есть Христос, то есть ожидавшийся Мессия, Спаситель, Которого не узнали, но именно Он есть Христос. Для примера приведу какую-нибудь мессианскую историю – скажем, историю Крещения, это всего несколько стихов. Иисус пришел на Иордан, крестился от Иоанна в Иордане, и когда Он выходил из воды, то увидел (как у Марка) разверзающиеся небеса и Духа Святого – как голубя, сходящего на Него. И раздался голос: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». Вот и все, вот история Крещения. Эта история представляет собой как раз жанр мессианской истории: ведь здесь вовсе не описано, как все происходило, так же, как в сцене Преображения, в сцене хождения по водам и т.д. Это вовсе не журналистский репортаж о Крещении. Это совершенно особый рассказ, исполненный глубокого символизма. Примерно также можно отличать, скажем, портрет от иконы, или фотографию от иконы. Портрет или фотография, скажем, изображает детали реальной человеческой внешности, а икона никогда не стремится изобразить реальные детали, это не так важно, она стремится изобразить, не как все выглядит и происходит, а суть того, что здесь перед тобою происходит. И вот мессианская история от просто истории отличается именно тем, что это словесная икона, а не история. То, что Иисус крестился, то, что Он в воду вошел и вышел из воды – все это и так известно. Не это важно, важно другое. Что же здесь произошло?

Отличие иконы от портрета или от живописи можно продемонстрировать нам на таком примере. (Пишет на доске) Во время Воскресения (Воскресение, или Пасха, приближается) на аналой в церкви полагается икона Воскресения – всегда праздничная икона на аналое. Существует два типа праздничной иконы Воскресения Христова: один тип древний и другой тип – ренессансный, уже более новый. Что изображает ренессансный тип иконы? Он не канонический для нашей Церкви, но, тем не менее, у нас часто видно это и в иконостасах, и в иллюстрациях, на иконах. Вы видите гроб, иногда спящие стражники возле гроба, крышка гроба открывается, камень поднимается, из гроба вылетает, как ракета, Иисус Христос, в каких-то развевающихся одеждах (там простынка такая развевается) и держит хоругвь– знамя в руке. И вот летит куда-то в облака, в небеса. Что это? Это попытка ренессансных художников изобразить, а как же все это происходило. Интересно, а свидетелей-то Воскресения не было! Ведь никто же не видел, как это происходило. Нам никаких сообщений об этом нет, но хочется, хочется узнать, как. Наверное, вот так: Он летел вверх, вверх, летел, красивый такой, весь сияющий, еще и флаг держал в руке. Но это, конечно, ложь. Это благочестивая ложь. А на самом деле свидетелей-то не было, и мы не знаем, как это происходило, это событие сверхъестественное, которое невозможно изобразить или сфотографировать.

А что делают древние канонические иконы? Как они называются, кстати? «Сошествие во ад». Они не изображают как, они изображают что. Изображают следующим образом. Посредине иконы всегда изображается овал, который называется итальянским словом «мандорла», то есть «миндалина». Это обязательно. Это иконописная условность, которая обозначает «вырез» в пространстве. Вы знаете, что такое вырез? Например, в черчении деталь какую-нибудь чертите – техническое черчение, то есть вы видите, что внутри, – и вы делаете такой вырез, для того чтобы условно показать, что там, то, что вы очами не видите. Так и здесь: это наше пространство, а вот здесь изображено то, что мы не видим очами,– это вырез в потустороннее пространство, в небесное. И там, в небе (небесное пространство, которое мы не видим) – Иисус Христос, сияющий, в золотых одеждах (золото – символ просветления, символ Божественного присутствия, славы Божией), золото – символ света. А здесь стоят разные люди, царь Давид, пророки, апостолы стоят. Они могут разговаривать, повернувшись, они могут не смотреть, потому что они не видят всего этого – это просто жизнь на рисунке изображается. А под ногами Иисуса Христа здесь (показывает),внизу, изображается такое неровный вырез в другое пространство– пространство шеола, ада, небытия, могилы. Оно всегда черным окрашено. Мы его тоже не видим, это тоже условный вырез. И там, в этом вырезе, опять же чисто условно изображен такой флюоресцирующий, такой похожий на скелет иногда ад, связанный по рукам и ногам. Да? Такое существо противное. И рядом добавляются какие то ключики, пилочки, замочки– орудия ада. И отсюда поднимается гроб, из гроба выходит Адам, которого Иисус правой рукой вытаскивает вот отсюда – из гроба. А здесь – второй гроб, отсюда поднимается Ева, которую левой рукой Иисус тоже вытаскивает из гроба. То есть двумя руками с неба Иисус из ада вытаскивает все человечество. Адам и Ева как символ всего человечества. Иисус в Своем Воскресении и Вознесении воскрешает все человечество – в этом смысл Христова Воскресения. Иначе какой еще смысл? Вот это условность, это икона, которая не изображает, как все было, а изображает богословскую суть того или иного события.

Вот точно так же, только словесно, о Христе говорят вот эти самые мессианские истории. Посмотрите: та же самая история с Крещением. «Пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда Он выходил из воды, тотчас увидел разверзающиеся небеса…» (Мк1:9-10). Но это же символ! Это же иконописный символ разверзающихся небес! Дело в том, что в Ветхом Завете ветхозаветные иудеи были убеждены в том, что Бог перестал Себя открывать людям. Со смертью последнего малого пророка (вы знаете, есть четыре великих пророка и двенадцать малых), со смертью последнего малого пророка небеса молчат, и они откроются только в конце веков, когда явится Мессия небесный. И когда Марк нам пишет, что «отверзлись небеса», это значит – вот явился Мессия! Дальше и Дух, как голубь, сходит  на Него. Ведь Дух всегда изображается в Библии в виде птицы. Помните: «на крыльях ветра», «на крыльях»! Ведь слово Дух ( Руах по-еврейски) означает ветер. Ветер имеет крылья. Он как птица! Даже в самых первых строчках Библии… Какие там первые строчки? «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт 1:1-2) – это в нашем переводе. По-еврейски «Руах Элохим» ‒ «и ветер Божий» (то есть Дух Божий), «как птица, трепетал над этой бездной…» Там глагол используется такой – птичий глагол. То есть с самого начала символ Духа Святого – это птица, символ обновления Духом. Помните, когда бездна снова поглотила всю землю в потопе, то первый, кто явился как символ обновления всей жизни и мира, был голубь, который принес веточку в клюве.

Так что Дух Святой сходит. Причем, там же ведь интересно у Марка написано: «…и Духа, как голубя, сходящего на Него» (Мк1:10) в нашем переводе. Но это неправильно: вошел в Него! Ведь Дух Святой сходит на пророков и отлетает. Да? Пророчества всегда временны, это очень важно у Марка. А Дух Святой не на Него сошел, как на пророка, а вошел в Него и соединился уже с Ним навсегда ‒ вот это Помазанный Духом Святым Мессия. «И глас был с небес…» (Мк 1:11). А ведь было сказано, что голос с небе будет звучать только тогда, когда явится Мессия, Христос, то есть отверзшиеся небеса, помазание Духом, голос с небес ‒ все говорит о том, что Он Мессия. А что говорит голос? Бог с небес говорит цитатами из Священного Писания. Он читает Священное Писание с небес! А что читает? Пророчества мессианские. «Госпо́дь рече́ ко Мне: Сын Мой еси́ Ты…» (Пс 2:7).Вспомните, откуда эта цитата? Это второй псалом, мессианский псалом: «Сын Мой еси ты» ‒ любой еврей считал, что если цитируется этот псалом, то, значит, Мессия, Христос. Дальше:«Ты Сын Мой Возлюбленный» (Мк 1:11), а «Возлюбленным Сыном» кого называют в Писании? Только однажды (ну, или там два-три раза), но всегда одно и то же лицо! «Возлюбленным сыном» называется Исаак, которого принес в жертву Авраам, только там. Это же цитата из Библии! Евреи-то ожидали такого Мессию, царя, который будет всех врагов убивать, а здесь Сам Бог говорит, что придет такой Мессия, который будет убит и принесен в жертву, как Исаак был принесен в жертву! Да? Для уха еврея это было все понятно! Это нам сейчас непонятно! Мы должны изучать всю эту символику: иконописную, словесную, живописную, но когда люди знают Священное Писание, то они все это знают. Дальше:«…в Котором Мое благоволение» (Мк 1:11). А это откуда цитата? «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя» (Ис.42:1).А это цитата из пророка Исаии, из слов, сказанных о рабе Господнем, который, невинный, отдаст свою жизнь за весь мир, как агнец, тоже жертва.

То есть, таким образом, вся эта сцена Крещения не описывает нам, как фотография, что там происходило, но зато содержит в себе глубокие богословские мысли о том, что этот Иисус из Назарета есть Христос. Об этом свидетельствуем мы. Но Христос не такой, какого вы ждете, а Христос такой, Который отдаст за вас Свою жизнь, пожертвует Собой. Не будет другими жертвовать, истребляя грешников, скажем, а, наоборот: за грешников пожертвует собой. Ведь вот в чем дело. И это в нескольких словах, в двух строчках.

И точно такие же появляются другие мессианские истории, которые особенно интересны в Евангелии от Матфея, о котором сегодня надо было нам с вами говорить. Чуть-чуть отложим на следующий раз. Но сегодня я расскажу о тех мессианских историях, помимо Крещения, которые есть в самом начале этого Евангелия ‒ Евангелия от Матфея.

Первые две главы ‒ типично мессианские истории. Возьмите вы родословную Иисуса Христа. Мы с вами, кажется, уже говорили о ней, да? Не помню. Вы открываете Евангелие, начинаете читать: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его» (Мф.1:1-2) и т.д., перечисляется до 16 стиха включительно от Авраама до Иисуса якобы все роды, родословные. Ну, конечно, читать это скучно. Это нам скучно читать! Но первым читателям (конечно, иудеи-христиане были первыми читателями Евангелия от Матфея) это было читать сладостно, потому что они знали наизусть все эти родословные, все эти имена! За ними же целые истории стоят: и Авраам, и Исаак, и Иуда, и дальше ‒ Фамарь,и Давид, и Соломон. Целые истории! Но, конечно, образованный книжник сразу же заметит, что здесь же все не так. Здесь же все неправильно: пропущен целый ряд имен, выкинут из родословной, а какие-то, наоборот, вставлены, странные имена, почему? А главное:  почему в 17 стихе сказано, что «…всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов» (Мф 1:17). Что это такое? Зачем это?

Да потому, что это не просто родословная. То, что Иисус родился, ‒ ясно. То, что у Него были папа и мама,‒ ясно. То, что у Него были бабушка и дедушка – ясно.Что там об этом говорить, кому это уж особенно интересно? Ведь не в этом же дело! Это опять же не история, а это Священная история – это христологическая, мессианская история! Здесь же, что ни слово,‒ то символ! Почему, например, 14, 14 и 14? И разбито-то как красиво: до Давида как бы взлет, от Давида до Вавилона – как бы падение, и от Вавилона до Христа – супервзлет. Да? Ну ладно, почему все-таки 14? Да потому, что любому еврею было известно это число, оно же символическое, оно же иконописное число!

Если вы напишете слово «Давид» по-еврейски (пишет на доске)דוד  dwd, то если посчитаете число этого имени (да́лет‒ это 4, вав ‒ 6, далет ‒ 4), сложите, получается 14! Имя имеет свое число по порядковому номеру букв. «14» означает «Давид». То есть здесь утверждается, смотрите, родился Иисус Христос, Он Давид («14»), Давид, Давид, то есть сын Давидов, как и сказано в первой строчке. Сын Давидов или просто даже само упоминание имени «Давид» (царь Давид ‒ первый царь и образец царя) ‒ это мессианский титул. То есть Он Мессия, трижды Мессия: 14, 14, 14! Для еврея это понятно. Мало того, ведь смотрите, сколько здесь тонкостей, в этих семнадцати стихах. Значит, от Авраама до Христа 14+14+14, сколько получается? 42 ровно. Значит, от Авраама до Иисуса Христа 42 рода. В то время были очень популярны различные апокалипсисы. Их было много. В одном из самых популярных апокалипсисов ‒ апокалипсисе Еноха, который читали все (и у нас в Новом Завете много цитат из этого апокалипсиса, хотя он и апокрифический),‒ говорится о том, что от сотворения мира (то есть от первого Адама) и до конца этого мира пройдет десять космических недель. Здесь они опираются на определенные библейские данные. Каждая космическая неделя состоит из семи космических дней, по-еврейски Йом Олам ‒ космический день. Каждый космический день – это жизнь одного рода, условно говоря, одного поколения. В конце девятой космической недели придет Мессия, сын Давидов, который будет править всю десятую космическую неделю. И потом конец этого мира, его преображение и наступление нового. Так вот, смотрите: от Авраама до Иисуса Христа прошло 42 космических дня, 42 года (каждым годом такой космический день считается), то есть 42 разделить на 7, получается 6 недель, 6 космических недель. Но каждый же ведь еврей знает, что от Адама до Авраама прошло 21 поколение, то есть 3 космических недели, 6+3=9. Вот, значит, от Адама до Иисуса Христа прошло 9 космических недель. Именно для того, чтобы подогнать под эту игру, и выпущены какие-то роды, какие-то вставлены… Причем выпущены всегда зловредные люди, нехорошие! Злые цари какие-то, которые впали в язычество. А вот теперь в конце девятой космической недели является Иисус Христос и будет править нами до скончания века.

Этого мало! Смотрите-ка: в еврейских родословных никогда не было женщин. Никогда, ни в одной родословной, никогда не встретите женщин! А здесь вставлены женщины, их несколько: «Иуда родил Фореса и Зару от Фамари». Фамарь первая. Дальше: «Салмон родил Вооза от Рахавы» ‒ вот еще одна дама вставлена! Затем: Вооз родил Вида от Руфи» ‒ третья. Дальше: «Давид царь родил Соломона от бывшей за Уриею», то есть от своей жены, которая прежде была женою Урия, то есть от Вирсавии,‒ вот четвертая женщина. Причем, когда вы обращаете внимание, что же это за женщины, то вы видите, что, во-первых, они не отличались с точки зрения обыденной нравственности великим благочестием. Например, Рахав была просто блудницей. Затем, во-вторых, ‒ это все женщины-нееврейки. И, как говорил Иоанн Златоуст, все перечисленные жены (ну, я не помню точно слово, оно не очень хорошее), ну, в общем, жены порочные. А почему? А для того, чтобы вставить здесь богословский момент, что Промысл Божий преодолевает все человеческие грехи и пороки, он совершается независимо от того, что хотят. Вот как Моисей отказывался, отказывался ‒ нет, все равно пошел в Египет. Также и здесь. Кроме того, раз это нееврейки, значит, в Иисуса Христа уже влилась нееврейская кровь. Отчасти это тоже важно. Потому, что это Евангелие носит универсалистский характер. И кончается, помните, оно, когда Иисус взошел на гору и сказал Своим ученикам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа… и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28:19-20) ‒ возвещайте Евангелие всем народам. Вот Христос, Он Спаситель не только Израиля, но и всех народов. И этот мотив звучит уже в первых строчках первой главы. Это христологическая история.

И дальше, если мы читаем с вами эту историю с волхвами, историю преследования младенцев в Вифлееме и т.д. Это все так называемые христологические истории, мессианские истории. Вот такие замечательные возникают новые жанры и, конечно, различные формы богослужебного прославления, различные молитвы. Вспомните молитву «Отче Наш», которая завершается вот эти возглашением: «Яко Твое есть царство, и сила, и слава…»

И после всего этого, после того как набралось достаточно много вот этого устного материала, который частично фиксировался, конечно, в письменном виде, в каких-то отдельных сборничках, которые носили с собой апостолы, миссионеры (из памяти что-то вылетает, нужно что-то зафиксировать письменно). Скажем, для миссионерства сборнички были такие, для катехизации такие учебнички маленькие с цитатами были тоже, цитатники из Ветхого Завета, касающиеся мессианской проблемы, ‒ все это существовало. И постепенно все вот эти разрозненные отрывочки, разрозненные письменные свидетельства объединяются, и создаются наши Евангелия: Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки, которым предшествовала длинная, долгая вот эта традиция устного предания из жизни Иисуса Христа, из переосмысленной жизни Иисуса Христа, как в этих историях. Да, это уже иконы, это уже не просто истории, биография, а это иконы о Христе, нечто совсем другое. Все это, конечно, надо отличать, как мы отличаем басню от истории, так же мы должны отличать икону от картины; так же мы должны отличать христологическую историю, такую мессианскую, от просто истории.

Люди,к сожалению, мало образованы в этом плане и очень часто читают Библию просто как учебник по истории, забывая о том, что это великая книга, книга премудрости и богословия.

Сегодня мы с вами на этом завершим, в следующий раз мы поговорим еще о Евангелии от Матфея, которое сегодня так опустили, пренебрегли им, и продолжим и захватим другие Евангелия.