Беседа 5. Послание к Галатам, 3, 17 — 29

Цикл: Беседы о посланияx апостола Павла

Тематика: Послание к Галатам

Текст набран: Людмила Зотова

Редактура:  Ольга Суровегина


Лекции:


Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Начинаем с вами 62-ю беседу о Священном Писании. Мы с вами остановились в прошлый раз на Послании к Галатам святого апостола Павла, 3-я глава, 16-й стих. Это был очень сложный текст, текст, в котором говорилось о том, что человек не может быть спасен собственными делами, собственными успехами, заслугами и достижениями. Имеет он достижения – хвала ему как человеку. Но это еще само по себе не ведет человека к спасению. Ибо спасение человека зависит не от него самого, не от его собственных дел и успехов, а исключительно от Бога. От человека же требуется лишь доверие к Богу. И примером такого доверия, такой веры, которая ведет человека к спасению, к праведности, Павел приводит библейского Авраама. Вера Авраама или подражание этой вере – вот есть истинный путь к получению наследства вечной жизни, которая дается всем людям Богом, Божественным обещанием или обетованием. Об этом шла речь.

Говорилось о том, что это обетование Авраамово всем людям исполнилось на единственном потомке Авраама, на семени его, то есть на Иисусе Христе. И если мы вверяем себя Христу, соединяем себя с Ним в Его крестной смерти, то мы будем соединены с Ним и в Его воскресении. То есть станем тоже семенем Авраама, но для этого надо вверить себя Христу, то есть поверить Ему, поверить Богу через Иисуса Христа. Вот это есть истинный путь к нашему оправданию, к нашей праведности и, в конце концов, к нашему спасению.

Противники апостола Павла насаждали другую точку зрения в Церквах Галатийских. Они говорили, что для спасения необходима принадлежность к плотскому, так сказать, потомству Авраама. Для этого надо было принять обрезание и исполнять все законы, установления по Закону Моисея. То есть они настаивали на том (эти противники апостола Павла), что человек может быть спасен, может быть оправдан собственными делами: обрезанием и исполнением Закона. То есть нечто прямо противоположное Евангелию апостола Павла, который утверждал, что собственными делами, самонадеянностью человек спасен быть не может, спасение зависит только от благодати Божией. Эта благодать дается человеку в искупительной смерти за всех людей Иисуса Христа, от человека же требуется лишь вера, доверие, вверение себя Иисусу Христу, как некогда вера Авраама привела его к праведности. Таково было обещание Божие, данное Аврааму: в тебе благословятся все народы, все язычники, все люди. Ну, все люди не являются потомками Авраама по плоти. Какими же они могут быть потомками Авраама? Только по Духу, если они будут также веровать, как Авраам уверовал в Бога.

Противники апостола Павла настаивали на спасительности Закона, Закона Моисея. И, естественно, они ставили Павлу в упрек то, что Павел не признавал спасительности Закона как такового. Ведь для иудеев (а противники апостола Павла были так называемые иудействующие христиане), для иудеев выше Закона, выше Торы ничего не было. Моисей назывался: Первый Спаситель. Мессия грядущий, в которого веровали иудеи и до сих пор веруют, назывался Второй Спаситель, подобный Моисею. Вот Моисей принес Закон, Закон необходимо исполнять, с их точки зрения. Павел же говорит, что нет, Закон не столь уже необходим. В истории спасения он, конечно, играл свою роль, и Павел укажет, какую именно. Но для спасения достаточно было обещания Божия. Потому что обещание Божие непреложно. С нашей же стороны необходима вера в это обещание. И это обещание Божие уже исполнилось в I веке по Рождестве Христовом в воплощении, в жизни, в искупительной смерти и в воскресении Иисуса Христа. Вот уже начало конца, начало исполнений обетований Божиих, начало получения нами наследства вечной жизни. От нас требуется только присоединение к этому процессу.

Но продолжим с вами чтение Послания к Галатам: 3-я глава, 17-й стих. Здесь Павел противопоставляет друг другу два очень важных понятия: обетование Божие или обещание, данное Аврааму, а через Авраама всем наследникам Авраама, всему семени Аврамову, противопоставление этого обещания и Закона Моисея. Итак, 17-й стих 3-й главы: «Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу. Ибо если по закону наследство, то уже не по обетованию; но Аврааму Бог даровал оное по обетованию». Итак, вот перед нами исторический процесс: древность, глубокая древность; патриарх Авраам, который был признан праведным, потому что он стал верующим человеком, еще не зная ничего ни о Законе, не будучи обрезанным, просто поверил Богу, и эта вера вменилась ему в праведность. Ему было дано обещание – слово Божие, слово крепкое, что в тебе благословятся все народы земли. Потом прошло четыреста тридцать лет – это целая история. Целая история, длинная, израильского народа, и появился Моисей – великий пророк, которому было откровение Божие, установление Ветхого завета и дарование народу израильскому Закона, который Израиль обязан был исполнять по договору, по завету с Богом.

Но прежде появления этого завета, завета с Моисеем, был же ведь и другой завет, другое завещание, другое обещание – данное за четыреста тридцать лет до Моисея обещание Аврааму. Так спрашивается: если завещание Божие, обещание Божие, неотменимо, то может ли это завещание замениться чем-то другим? Ну, скажем, Законом Моисея? Нет! Уж если Бог сказал, значит это исполнено будет. И обещание не может потерять силу, как и завещание человеческое: если оно утверждено, скажем, в нотариальной конторе, оно не теряет силу, несмотря ни на что. Вот об этом речь.

18-й стих: если же по Закону наследство, то тогда зачем нужно было обещание? Зачем нужно было это первое завещание Аврааму? Ну, Аврааму Бог даровал наследство по обещанию, по обетованию. Вот, это, конечно, мысль совершенно справедливая. И любой противник апостола Павла должен был согласиться с этой точкой зрения, потому что такова была история. Но тогда перед иудействующими христианами возникал очень серьезный вопрос: ну а зачем же, зачем же был дан Закон? Если по Закону нельзя получить наследство вечной жизни, то зачем он?

Зачем Закон Моисеев? Какова его роль в истории спасения? Это очень важный вопрос. И этот вопрос разрешается в 19-м стихе 3-ей главы. Это очень важный стих. К сожалению, он у нас переведен-то неправильно. И этот один из самых важных и принципиальнейших стихов во всех посланиях апостола Павла (эта мысль повторяется и в Послании к Римлянам), он часто не доходит до сознания нашего читателя. Итак, вопрос: для чего же Закон? Павел отвечает: «Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование, и преподан через Ангелов, рукою посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один». Ничего не понятно, правда? Или почти ничего не понятно. Или кажется, что понятно, а на самом деле непонятно. Разбираем.

Итак. Ясно, что Закон Моисеев пришел через четыреста тридцать лет, согласно библейской хронологии, после обещания, данного Богом Аврааму. Для чего же он пришел? Наш перевод отвечает: он дан после, то есть через четыреста тридцать лет после обещания, по причине преступлений. Неправильный перевод! Вот послушаем, вслушаемся, как это звучит по-славянски, который точно, в данном случае, передает греческий подлинник: «Что убо закон?» Итак, для чего Закон? «Преступлений ради приложися». То есть, он добавлен к обетованию «ради преступлений» – для того, чтобы были преступления. Вы спросите: ну зачем? Зачем нужны преступления? А мысль-то апостола Павла очень глубокая, одна из самых глубоких во всем Новом Завете. Подумаем: до тех пор, пока нет закона, нет и преступлений. Потому что преступления закона появляются только там, где появляется закон. Вот, возьмем младенца, для которого никаких законов еще не существует, не существует никаких правил. Он будет делать, может быть, и нехорошие вещи, вредные вещи для самого себя и для окружающих – хвататься за какие-нибудь предметы, за которые хвататься ему не должно, разбивать что-то там, может быть, царапаться, драться с каким-нибудь своим сверстником, таким же младенцем, может хватать голые провода с электричеством, нанося себе большой вред. Но говори ему, не говори – он же еще ничего не понимает. И наказывать его за его действия бессмысленно. Он не знает закона, не понимает еще слов. Поэтому он не совершает преступлений, и все его действия абсолютно невинны. Хотя действия подчас бывают очень плохие. Действия могут быть греховными, плохими, но при этом невменяемыми, невинными. То же самое мы можем сказать о каком-нибудь психически больном человеке, полном идиоте, скажем, который абсолютно ничего не понимает, и что бы он ни делал, ему нельзя вменить в вину. Это могут быть ужасные деяния, могут быть очень плохие, вредные дела. Но они невинны, потому что для него нет закона. Итак: где нет закона – нет преступления. Грех-то – он есть всегда, а вот преступлений нет. Надо четко отличать, что такое грех и что такое преступление. Грех – это сидящая в человеке болезнь. Болезнь, порча некая. И этот грех может проявлять себя по-разному во всевозможных злых делах, скажем. Но злые дела могут не быть преступлениями. До тех пор, пока нет закона. Потому что только там, где есть закон, там могут быть переступления – преступления, да? – этого закона, этой черты, этой нормы закона. Итак: пока нет закона – нет преступления.

Там, где нет преступлений, там нет наказания. Где нет наказания, там нет ощущения своей греховности, своей недостаточности, то есть, нет покаяния. А где нет покаяния, там невозможно спасение. Вот таким образом Закон указывает человеку на его греховность. Вот для чего он был дан. Он постоянно подчеркивает человеческую недостаточность, человеческую греховность, и таким образом ведет его к покаянию. Не спасая его (никакой закон никогда человека спасти не в состоянии), но он дает человеку познать собственную ограниченность, собственную недостаточность, собственную греховность. Вот историческая роль Закона Моисея. Именно это Павел здесь утверждает: закон привнесен после обещания Божия, но не для того, чтобы спасти человека, а для того, чтобы были преступления. У нас абсолютно неверно переведено: «по причине преступлений». Что это значит? Значит, преступления уже были? Нет. Преступлений-то не было до Закона, а вот он дан, чтобы они были. Потому что преступления, еще раз повторю, ведут к наказанию. Наказание ведет к покаянию. И только покаяние может привести к вере и спасению.

И этот Закон, утверждает дальше 19-й стих, был дан «до времени пришествия семени». То есть до срока, который установил Бог. Срок –воплощение Сына Божия. Семенем перед этим Павел назвал Иисуса Христа. До времени Иисуса Христа, к Которому относится обетование, то есть обещание о даровании вечной жизни, даровании этого великого наследства Божия. И этот Закон был «преподан через Ангелов, рукою посредника». Ну что это значит: через Ангелов, рукою посредника? По иудейскому преданию, которое отражено, кстати, также и в христианских новозаветных писаниях, например, в Книге Деяний святых апостолов, в 7-й главе, 53-й стих. Здесь говорится, что Закон был принят людьми при служении Ангелов. Закон был не непосредственно вручен Богом Моисею и Израилю (а Закон был предназначен для израильского народа), но вот к Израилю он дошел через двойной кордон посредников: от Бога Закон был вручен Ангелам, Ангелы передали другому посреднику – Моисею, и только Моисей уже принес этот Закон, вот эти скрижали каменные, на которых были начертаны заповеди Закона, Израилю. То есть Закон, с точки зрения апостола Павла, завет, договор (слово «завет» означает договор, союз).

Договорные отношения всегда заключаются через какое-то посредство. Вот, смотрите: предположим, вы приходите в какое-нибудь учреждение наниматься на работу. Ну, на завод, скажем. И куда вы являетесь? Конечно, не прямо в ту лабораторию или в тот цех, где будете вы впоследствии работать. Вы идете в отдел кадров, который посредствует между вашим рабочим местом и вами. Вы заключаете через посредников договор с предприятием, и этот договор включает в себя, во-первых, ваши свойства, что вы умеете и даете обещание делать, а также, что от вас требует и что вам обещает работодатель. То есть, договорные отношения всегда происходят через посредство, а также несут на себе свойства двух договаривающихся сторон. Это вот договорные отношения, каковым является Закон или завет, Ветхий завет, с Богом. Он  преподан через Ангелов, рукою посредника.

Но отношения между личностями могут быть не только договорными, но могут быть и непосредственными. Ну, предположим, к таким вот непосредственным отношениям между людьми относятся обещания, или обетования по-славянски. Если я кого-то полюбил по той или иной причине, если кому-то что-то обещал, то это зависит от меня, не от того, кому я обещал, а только от меня. Ну, любовь туда можно отнести, скажем, и злобу, и ненависть – вот такие непосредственные чувства. Они зависят только от одной стороны чаще всего. Обетование Божие зависело только от Бога. Оно не зависело ни от людей, ни от Авраама, ни от Моисея – только от Бога. Божие Слово зависит только от Него. И тут посредник не нужен. Посредник, в 20-м стихе Павел кратенько пишет, «посредник при одном» (то есть там, где действует одно лицо) не бывает, а Бог один. Потому что воскресили Иисуса Христа – в Новом завете уже – не Ангелы. Воскресил Его Бог, один Бог. Ему, в данном случае в Новом завете, посредник был не нужен. В Ветхом завете в договорных отношениях нужны были посредники: Моисей и Ангелы.

Итак, выходит, что обетование Божие, во-первых, древнее, поэтому неотменяемо, Закон его спустя четыреста тридцать лет отменить не может. Во-вторых, обетование Божие гораздо крепче, чем последующий Закон, потому что обетование Божественно и только Божественно. Ему не нужны никакие посредники. А Ветхий завет – Закон Моисеев – не только Божественен, но и человечен. Он учитывает свойства двух сторон, поскольку это договор, завет, союз: и учитывает сторону Бога, и учитывает свойства человеческие. Итак, обетование выше Закона. Вот то, что хотел так показать апостол Павел, иногда это ему удается с легкостью, иногда его мысль довольно трудно распознаваема, надо вдумываться.

Почитаем дальше. 21-й стих 3-ей главы. «Итак, закон противен обетованиям Божиим?» Это вопрос, возникающий естественно, вырывающийся из уст иудея или иудействующего, который прослушал всю аргументацию апостола Павла. Обетование выше, а Закон ниже. Так что же он, значит, противен обетованиям Божиим? Павел отвечает возмущенно: нет, не может быть, да никак, да не быть такому! «Ибо если бы дан был закон, могущий животворить» (то есть даровать вечную жизнь), «то подлинно праведность была бы от закона; но писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа. А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою». То есть, по воле Божией Закон вовсе и не должен был животворить, то есть даровать вечную жизнь. Более того, он проклинал всех. Ибо не было ни одного человека, который мог бы исполнить всего, что написано в книге Закона. По греховности своей, естественно. Все люди грешные. Так для чего же был дан Закон? Павел ответил уже в 19-м стихе: для того, чтобы были преступления, чтобы показать человеку его греховность, для того, чтобы постоянно напоминать человеку о его недостаточности, о его греховности. А человек склонен слишком высоко думать о себе. Вот к такому самомнению, «жизни по плоти», как говорит апостол Павел, были подвержены как раз иудействующие христиане, противники апостола Павла.

Итак, Закон как бы ограждал народ Божий, охранял его. Ну, во-первых, ограничивал проявления его греховности и постоянно напоминал ему о его греховности. И все это было до пришествия Христа. Павел это образно изображает, изображает Закон как сторожа, стражника. Люди были под стражей Закона в темнице греха, пока не пришла вера во Христа, пока не пришло Евангелие, пока не открылась, как говорится в 23-м стихе, вера. Эта вера открыла человеку доступ к Богу, то есть, дала ему совершеннолетие, как дальше будет сказано. Итак, в 21-м стихе говорится, что Закон не противен обетованиям Божиим, потому что он и не предназначен для того, для чего было предназначено обетование. Обетование обещало спасение, а Закон удерживал всех в своих рамках, в рамках закона, препятствовал слишком грубым проявлениям гр6еховности и напоминал человеку о грехе. Разные функции у обетования и у Закона, так что он не противен, а просто разные функции у них.

Далее говорится, в 23-м стихе, о том, что до пришествия Евангелия, то есть веры, все находятся под стражею Закона. А вот 24-й стих интересен: «Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою». Что такое «детоводитель»? Буквально по-гречески это слово звучит (мы имеем буквальный перевод) παιδαγωγός,. педагог. Но сейчас в русском языке слово «педагог» обозначает учителя в школе, который одновременно и воспитывает своих учеников – педагог. Но совсем другой смысл это слово имело в античности, в древнем мире. Педагог (буквально: «детоводитель») – это, как правило, престарелый раб, которого содержали в состоятельном семействе, который отводил ребенка, мальчика, в гимназию, в школу. Следил, чтобы он не слишком баловался по дороге, нес за ним там, может быть, мешочек с его завтраком или, там, со спортивными снаряжениями каким-нибудь и смотрел, чтобы ребенка никто не обидел по дороге, то есть охранял его в пути. Иногда в задачу детоводителя (или проводящего в школу) входило также дома следить за пристойным поведением ребенка. Вот он был сторожем, но чаще всего просто вел в школу, дожидался у порога школы и отводил ребенка обратно домой. Вот он «водил дитя», «детоводитель». А ни на что другое он не был способен, поэтому ему и доверяли такое простейшее занятие. Вот, это старый уже такой, лысый, беззубый раб какой-нибудь. Не путать с современными педагогами, которые вовсе не обязаны быть старыми, да?

Ну, вот Павел несколько иронически, а в общем-то довольно серьезно, сравнивает Закон Моисеев вот с таким детоводителем. Он ведет до школы народ Божий в младенческом несовершеннолетнем состоянии. Он еще может баловаться по пути, он подвергается опасностям на пути, ему необходим такой стражник, детоводитель, педагог. Но когда ребенок приходит в школу (а школа есть Христос, где открывается человеку вера), там детоводитель уже остается за порогом, в школу он не входит. Вот, по пришествии же веры мы уже не под руководством детоводителя, говорит нам 25-й стих.

И далее, после того, как Павел выяснил, что задача Закона с пришествием Христа закончена, открывается школа, открывается путь веры, и через веру, как перед этим апостол показал, люди становятся наследниками обетований, данных всем людям в Аврааме. А как получить это обетование? Вера ведет, конечно, к крещению. Как внешнее проявление, внешнее доказательство, внешняя готовность отдать себя Иисусу Христу. Вот почитаем 26-й стих 3-й главы: «Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники». То есть наследники вечной жизни и воскресения. Итак, в крещении верующие во Христа люди вовлекаются в само дело, в саму сущность Христа. Здесь крещение сравнивается с облачением во Христа: все вы во Христа крестившиеся, во Христа облеклись, как в новую одежду. Напомню, что одежда, облачение в Священном Писании всегда является символом внутреннего содержания человека. Символически это звучит – одежда. Итак, если моею одеждой стал Иисус Христос, то значит, содержанием моей жизни стал Богочеловек и Сын Божий Иисус Христос. Вот такой образ одежды.

И во Христе устраняются все разделения между людьми. Если Христос стал твоим содержание, моим, ее, его содержанием, то все мы как бы объединяемся вместе, влезаем в одну и ту же одежду и, таким образом, становимся одним телом, как бы одним человеком, одним семенем Аврамовым и детьми Божьими. Как Иисус Христос был Сыном Божиим, мы, вбирая Его в себя и входя в Него, тоже становимся сынами и дочерьми Божьими.

Вот, замечательный, конечно, 28-й стих: во Христе: «нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы…» У нас переведено: «одно во Христе Иисусе», а буквальный перевод будет: «Все вы один во Христе Иисусе», то есть один человек, одно Тело Христово, одна Церковь. И тогда, когда люди достигают совершеннолетия, а время совершеннолетия назначается Богом Отцом, в данном случае, как в древности патриархальный отец назначал совершеннолетие своему сыну. Когда сын вступал в наследство, тогда сын освобождался от детоводителей, от всяких воспитателей, от стражников, от надсмотрщиков, получал доступ к отцу (а до этого он был лишен прямого доступа к отцу – так было по законам античности) и мог получить наследство и свободно распоряжаться этим наследством. Вот, придя в школу, но уже без детоводителя-Закона, получаем наследство, завещанное нам через Авраама Богом, во Христе Иисусе и становимся одним человеком в Церкви.

Вот видите, как замечательно у апостола Павла и очень риторично, красиво выражены все эти мысли. А некоторые стихи вошли даже в нашу Литургию. Мы ее часто слышим в церкви либо читаемыми, эти стихи, либо распеваемыми. Вот, смотрите, 27-й стих: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись». Помните, такой прокимен поется: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся»? Точнее, это не прокимен, а вместо Трисвятого на Рождество Христово, на праздник Крещения, во время Пасхальной литургии – «Елицы во Христа крестистеся».

Кстати, напомню это выражение: что значит «креститься во Христа»? Это выражение идентично, то есть тождественно, другому, более полному выражению: креститься или быть крещенным во имя Христа. Сейчас у нас крестят в Церкви во имя Пресвятой Троицы. Но в древней Церкви, в древнейшей Церкви, крестились во имя Христово. Практически, это одно и то же, конечно. И креститься во имя кого-то – это выражение взято из повседневной жизни. Дело в том, что крестили людей и, таким образом, символизировали конец его прежней жизни и начало новой. Ну, предположим, какой-то господин покупал раба на невольничьем рынке, приводил его домой, и первое, что делали с этим рабом – его крестили. С него снимали старую одежду, давали новую, давали новое имя и крестили во имя нового хозяина, то есть переводили его в собственность нового господина. Как мы переводим иногда нашу собственность на имя того-то и того-то (или, по-гречески, «во имя»). Вот, я переведу свою квартиру или свои деньги на сберкнижке на имя того-то и того-то. А могу сказать: переведу-ка я деньги на того-то и того-то. Вот то же самое и по-гречески, и по-славянски к нам перешло: креститься во имя кого-то или креститься в кого-то. То есть, признать кого-то своим собственником, стать рабом кого-то. Рабом Христовым в данном случае. Креститься во Христа – значит принадлежать теперь уже Христу как единому нашему Господину. А у Павла тут еще и двойной смысл. Ведь слово «крестить», «креститься» (по-гречески βαπτίζω, «баптизо») означает погружать, погружаться. Всякий, кто погружается во Христа, как бы облекается в Него. Здесь Христос изображен как одежда, в которую все мы погружаемся. Вот так образно, красиво, замечательно у апостола Павла изложены его мысли.

Итак, мы с вами сегодня закончили разбирать 3-ю, очень сложную главу Послания к Галатам святого апостола Павла. На этом я прощаюсь сегодня с вами, дорогие радиослушатели, и желаю вам всяческой благодати от Господа нашего Иисуса Христа.

До свидания, до следующей встречи в эфире!

Материал предоставлен радио «Град Петров»

Добавить комментарий